Книга Автомат Калашникова. Символ России, страница 33. Автор книги Елизавета Бута

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Автомат Калашникова. Символ России»

Cтраница 33

И вот на заводе в моем лице появился вдруг молодой чужак, претендовавший на роль лидера в разработке оружия, проявлявший своемыслие в конструировании. Видимо, не последнюю роль в настороженном ко мне отношении со стороны руководства предприятия играло и то обстоятельство, что непосредственно на мое имя, минуя нередко и директора, и главного инженера, и главного конструктора, шли телеграммы из Министерства вооружения и Военного министерства. В них, как правило, предлагалось поработать над устранением того или иного недостатка в каком-либо из типов оружия или принять участие в очередном конкурсе.

Сказывалась, конечно же, и сама атмосфера конца 40 – начала 50-х годов. Вновь прошла волна репрессий. А тут еще один за другим ушли из жизни выдающиеся конструкторы стрелкового автоматического оружия В.А. Дегтярев и Г.С. Шпагин. С ними меня связывали в последние годы их жизни тесные творческие контакты, хотя и работали они на других заводах. В 1949 году умер В.А. Дегтярев, в 1952-м не стало Г.С. Шпагина. Опыт знаменитых оружейников, их заинтересованное участие многое значили в моем конструкторском становлении. Однако посоветоваться с ними лично я уже не мог…

В начале 1952 года ко мне подошел начальник опытного цеха К.И. Колосков. Его мрачный, насупленный вид не предвещал приятного разговора. Он вытащил из кармана вчетверо сложенный лист бумаги, развернул его. Как я понял, это был документ, поступивший из Министерства вооружения.

– Опять требуешь себе для работы особые условия? Ну, где я тебе возьму таких квалифицированных рабочих, как фрезеровщик, токарь, слесарь-отладчик? – Константин Иванович помазал бумагой, словно флажком. – Тебе и так помогают Габдрахманов, Бухарин, Бердышев, а ты никак не угомонишься.

– Не спорю, помогают, – отозвался я, отрывая напильник от зажатой в тисках заготовки. – Да только помощь-то эта эпизодическая. Вы то и дело перекидываете рабочих на другие участки, не даете возможности своевременно изготовить опытные детали. Самому приходится постоянно за верстак вставать. А много ли я могу сделать один? – Я в сердцах бросил напильник. – Есть же распоряжение министерства, так выполняйте. А вы все волокитой занимаетесь, срываете сроки работ…

– Ты поосторожнее в выражениях-то, – еще больше ожесточился начальник цеха. – Не у одного тебя срочные дела. Хороших специалистов я не рожаю. Так что и дальше будешь довольствоваться тем, что дают. А начнешь артачиться – вовсе никого не получишь.

В словах К.И. Колоскова таилась реальная угроза торможения работ по доводке и унификации оружия, в которые я тогда активно включился. Понимал: мог вообще оказаться не у дел, столь велико было бюрократическое противодействие моим попыткам претворить в жизнь новые идеи.

Так оно и случилось. Сроки изготовления деталей затягивались. На мои устные обращения к главному конструктору, к главному инженеру слышал лишь обещания разобраться. Обещания, к сожалению, повисали в воздухе. Наверное, от меня могли тогда и отмахнуться и даже обвинить в срыве сроков опытных работ. Спасло, по-видимому, то, что в 1950 году я был избран депутатом Верховного Совета СССР, и с этим руководство завода не могло не считаться.

Пришлось обратиться с письменной докладной на имя исполнявшего обязанности директора завода главного инженера А.Я. Фишера. Приведу ее полностью, чтобы лишний раз показать, насколько трудно порой пробивались в жизнь новые конструкторские задумки.

«При переводе меня на работу в отдел в министерстве и на заводе неоднократно говорилось, что все опытно-конструкторские работы будут и должны выполняться в экспериментальной мастерской ОГК (отдела главного конструктора) вне очереди.

Практически начиная с начала 1949 года и по сей день наблюдается обратное, то есть сроки изготовления самых незначительных опытных деталей цех (который, кстати сказать, называется опытным цехом) настолько затягивает, что каждый раз у конструкторов притупляется всякий интерес к исполнению нового.

У руководителей цеха вошло в практику откладывать изготовление опытных деталей на недели, а некоторые из них – и на долгие месяцы. Подобная практика стала системой работы отдела и цеха, что создало крайне нетерпимое положение с ведением опытных работ.

В защиту установившегося порядка руководители ОГК и цеха каждый раз выставляют причины систематической перегрузки цеха серийными заказами.

Начиная с 1949 года практика показала, что ведение опытных тем в установившемся в отделе порядке постоянно приводило к срыву выполнения работ.

Учитывая значительное количество и большую важность опытных работ, утвержденных на 1952 год, прошу Вас дать соответствующее указание о выделении ряда цеховых работников, закрепив их в спецгруппе, чтобы они подчинялись бы только руководителям опытных тем.

Считаю, что только при таких условиях возможно будет успешно вести опытно-конструкторские работы».

С подобным письмом, в котором в каждом абзаце звучала боль за состояние опытных работ, я обратился и в Министерство вооружения.


Автомат Калашникова. Символ России

Михаил Калашников с друзьями возле автомобиля «Победа», приобретенном на Сталинскую премию. Начало 1950-х гг.


В министерстве среагировали на мое обращение очень быстро. Уже через две недели на завод пришло письменное предписание выделить в мое распоряжение квалифицированных рабочих и обеспечить работы срочным исполнением. Это вызвало раздражение у руководства завода и опытного цеха. Однако не выполнить предписание министерства на предприятии все же не осмелились. Состоялся приказ, в котором определялось, кто из рабочих будет помогать мне в опытно-конструкторских работах. Но приказ, как выяснилось, оказался лишь формальным ответом на указание министерства. Практически же не было дня, чтобы он не нарушался. Специалистов без моего ведома то и дело отрывали на выполнение других заказов. На мой вопрос, почему подобное происходит, начальник опытного цеха только разводил руками и, отводя взгляд, вздыхал:

– Таков приказ директора.

Ссылался он на директора К.А. Тихонова не случайно. К сожалению, Константин Алексеевич не очень благоволил к конструкторам-оружейникам. Ему, видимо, казалось, что мы только хлопот прибавляем. Вечно поглощенный производственными заботами, он с неохотой выкраивал время для наших личных с ним встреч. В отделе и цехе, где мы трудились, почти не появлялся.

С одной стороны, понять директора можно: он руководил крупнейшим на Урале машиностроительным предприятием. Кроме оружия, завод выпускал технику для народного хозяйства. К тому же во многих цехах шла реконструкция, на производство мирной продукции переналаживались многие технологические линии, во время войны загруженные выпуском военной техники и вооружения.

Понять, повторяю, сложившуюся ситуацию мы могли. Но не могли принять позицию, занимаемую К.А. Тихоновым по отношению ко всему новому, что появлялось у разработчиков оружия.

После конфликта с начальником опытного цеха и после того как главный инженер А.Я. Фишер, на имя которого я подавал докладную, не предпринял фактически никаких серьезных практических шагов, мне ничего не оставалось делать, как искать личного контакта с директором завода. Тем более что у меня накопились вопросы, поставленные передо мной как депутатом Верховного Совета СССР избирателями. Немало проблем было и у работников завода, искавших помощи у депутата, работавшего на одном с ними предприятии. Решение многих из них находилось в компетенции директора завода.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация