Критики разнесли «Блондинку» в пух и прах. Критиковали за поверхностность, за несвязность, за невнятность. Конечно же досталось и Миронову…
Когда наступит пора так называемой «гласности» и кое о чём станет можно говорить вслух, Андрей Миронов скажет о фильме «Блондинка за углом» в интервью газете «Советская культура»:
«Я считаю, что фильм оказался дискредитирован редакциями и переделками. Ведь первоначальный сценарий, какой был принят к постановке, с каким знакомился я и другие актёры, к сожалению, имел лишь отдалённое сходство с тем, что вышло на экран. В частности, все „шансонетки“, которые мне пришлось спеть помимо сюжета, дабы оправдать перед зрителями идею и смысловые повороты фильма, тоже были придуманы позже, в период редакции уже отснятого материала.
Я могу понять раздражение зрителя! Этого финала, как и многого прочего, не предполагалось авторами сценария. Фильм переснимался семь раз. В итоге оставалось только пожалеть всю съёмочную группу и прежде всего молодого режиссёра В. Бортко, оказавшегося в таком трудном положении. Но самое любопытное, что изобретательная редактура не спасла фильм. Все претензии прессы, кинокритиков и зрителей были как раз по тем кускам картины, где основательно прошлись редакторские ножницы. Киноленту справедливо упрекали в недосказанности, в мягкости оценок, в сюжетной неправдоподобности. Конечно, сила этой сатирической истории в её достоверности, узнаваемости лиц и ситуаций, которые, вероятно, фильм утратил в сравнении со сценарием. Он мог прозвучать намного сильнее и актуальнее»
[40]
.
Андрей из присущей ему скромности не скажет ни слова о своём личном вкладе в «спасение» фильма, но об этом не забудут его партнёры, например, Татьяна Догилева вспоминала: «Фильм „Блондинка за углом“ снимали в Ленинграде. Сценарий был острый, сатирический, и мы находились под гнётом сурового партийного начальства – был такой идеологический крен. Они следили за съёмками и издевались – заставляли все переснимать по 2–3 раза. Если бы не Андрей Миронов, нам бы не дали доснять фильм. Он нас и спасал – все тяжёлые переговоры брал на себя, как самый значимый актёр. Вёл себя по-мужски, по-рыцарски, не позволяя нам впадать в депрессию, всё время шутил, подбадривал.
Колбасный отдел мы снимали на мясокомбинате, так как больше нигде не могли найти места с таким количеством колбасы. И нам – съёмочной группе – устроили дегустацию. Причём в так называемом кремлёвском цехе, продукция которого шла „слугам народа“. Одна юная гримёрша первый раз увидела качественные сосиски и спросила: „А почему они такого странного цвета?“, на что Андрей сказал: „Это цвет мяса, идиотка!“
Я вспоминаю общение с Мироновым как состояние счастья и абсолютной радости. Всё, что у меня получилось в фильме, – его заслуга. Играть с ним было сплошное удовольствие.
Постепенно мы подружились и после съёмок проводили время вместе. Он показал мне Питер, познакомил с питерскими друзьями, со сводным братом Кириллом Ласкари. Это была наша дружная компания: Андрей, Кирилл и я. Втроём мы веселились, гуляли и ходили по ресторанам»
[41]
.
А помните фразу хорошенькой дурочки Регины, блистательно сыгранной в «Блондинке» актрисой Еленой Соловей: «Вот так и живу, в постоянном конфликте души и тела»? Даже представить страшно, сколько такого вот остроумного не дошло до зрителей из-за всех этих правок…
Глава 14. Лариса Голубкина женщина, похожая на мать
Уйдя от Градовой, Миронов поселился у родителей. Квартира в Волковом переулке для жилья была непригодна, потому что почти вся мебель оттуда в своё время переехала на улицу Герцена.
С родителями (читайте – с матерью) жить было непросто. В первую очередь потому, что за время отдельного проживания Андрей обзавёлся множеством собственных привычек, которые в родительском доме пришлись не по вкусу. Громкая музыка, ночные гости, шумные вечеринки – от всего этого, без чего жизнь казалась пресной и скучной, Андрею пришлось отказаться, чтобы не слишком нарушать покой родительского дома.
Вдобавок блудный сын постоянно прорабатывался за своё «легкомыслие». Мария Владимировна всё никак не могла смириться с потерей двухкомнатной кооперативной (с 1958 года в Советском Союзе разрешили создание жилищно-строительных кооперативов, которые строили жильё за счёт пайщиков, но вдобавок получали ссуду от государства) квартиры. Да и вообще – буквально каждый день находился повод для конфликта, зачастую не один. Совместное проживание грозило превратиться в войну, и у Андрея не было сомнений в том, кто в этой войне победит, а кто проиграет…
Едва Миронов расстался с Градовой, как пошли слухи о его романе с Ларисой Голубкиной. Далеко не все верили этим слухам, поскольку знали, что Лариса неоднократно отказывалась выходить замуж за Андрея, и их отношения долгие годы оставались чисто дружескими, не более того.
Слухи получили подтверждение, когда Голубкина, обычно встречавшая Новый год у своих коллег по театру Советской Армии – Владимира и Иветты Зельдиных, 31 декабря 1974 года отправилась в ресторан гостиницы «Националь» с Андреем Мироновым. Но окончательно все точки над «i» были расставлены, когда Миронов переехал к Голубкиной, на Селезнёвскую улицу (Лариса жила напротив театра Советской Армии – очень удобно, надо сказать).
Переезжал Андрей экспромтом, не предупредив Ларису, его появление на грузовике оказалось полной неожиданностью. Грузовик понадобился для того, чтобы перевезти знаменитую коллекцию пластинок Андрея, его богатый гардероб и мебель: зелёное кожаное кресло, старинную лампу и дефицитный импортный унитаз. Лариса веселилась от души.
Вслед за Андреем к Ларисе явился его отец. Столь внезапный переезд явно был спровоцирован очередным конфликтом с Марией Владимировной, и Александр Семёнович пожелал убедиться в том, что у Андрея всё в порядке, чтобы, вернувшись домой, успокоить жену.
Предупредив Ларису о том, что Андрей очень тяжёлый человек, и услышав в ответ: «Оставьте нас в покое. Мы разберёмся!», Александр Семёнович удалился. Начало новой семейной жизни было положено.
Древнегреческий философ Гераклит Эфесский утверждал, что нельзя дважды войти в одну и ту же реку, и был абсолютно прав. Всё течёт, всё изменяется, люди начинают по-другому смотреть на жизнь, и характеры у них тоже меняются. Меняются приоритеты и ценности, и старые друзья вдруг неожиданно предстают в новом свете. Поэтому нет ничего удивительного в том, что когда-то Лариса упорно отказывалась выходить замуж за Андрея, а где-то в конце 1974 года или в начале 1975 изменила своё решение.
У Ларисы Миронов в считанные дни пришёл в себя – успокоился, перестал раздражаться по каждому пустяку и вообще начал жить своей обычной жизнью. Здесь, на Селезнёвской, в отличие от квартиры на Герцена и родительского дома, не было упрёков, конфликтов и скандалов. Здесь был уют, здесь был покой, здесь было понимание.
