– Подержи, – попросил я, протягивая бутылочку. – Пойду возьму пистолет от шакалов.
Я перемахнул через перила и достал из своей тумбочки кобуру с пистолетом. Конечно, это был не грозный многозарядный «семилетник» – машинка подешевле, а значит, попроще. Не было в нем вращающегося барабана, и капсюль заряжался только один, его надо было выдувать после выстрела и быстро вставлять новый под взведенный курок. Но в частых мальчишечьих войнах я научился делать это так быстро, что скорострельность моего пистолета почти не отличалась от многозарядок друзей. Особенно когда они вынуждены были вытряхивать и перезаряжать свои барабаны. И еще у него было одно достоинство – когда наступал вечер, из его ствола при выстреле вырывалось трехсантиметровое пламя, вызывая восторг и зависть обладателей более дорогих и безопасных игрушек. Я надел пояс с кобурой поверх шортов, бросил в карман неначатую пачку капсюлей, спрыгнул с балкона в траву, и мы отправились дальше.
Минут через пятнадцать мы добрались до дороги. Одним концом она упиралась в город, а другим раздвигала барханы и убегала в даль, размазанную дрожащим маревом жаркого воздуха. Мама говорила, что она ведет в другой город. Дойдя до пальмовой рощи, мы отдохнули в тени. Это был такой ритуал, здесь было наше место, и именно здесь мы назначали разведчиков, хотя за этот край они заходили редко. В пустыне не было почти ничего интересного, только однажды Лешка нашел увязший в песке у дороги асфальтоукладчик с целыми рычагами. Но это было интересно нам, а не девочкам, и не хотелось зря рисковать, гораздо полезнее было пробраться в город и найти во дворе настоящий фонтан, в котором можно было купаться без разрешения.
Барханы отсюда были совсем не далеко, жаркий ветер иногда приносил самые мелкие песчинки с верхушек.
– Жаль, что не на всех пальмах растут финики. – Я посмотрел наверх.
– Тебе же нельзя, – нахмурилась Танечка. – Опять объешься и будешь ходить с перевязанными коленками.
Она была права – в прошлый день рождения я объелся финиками так, что следующий месяц у меня под коленками рубцевалась диатезная корочка. Чесалось ужасно, даже теперь иногда, хотя остались лишь розовые подушечки шрамов.
Мы оставили пустые бутылки возле лохматых стволов и не спеша пошли дальше. Не потому, что спешить было некуда, а потому, что жизнь на краю раскаленной пустыни приучила нас к особому, экономному ритму шагов.
Скоро сандалеты стали проваливаться в песок – мы зашли гораздо дальше, чем я когда-либо был.
– И как вы запоминаете дорогу? – на всякий случай спросил я у Танечки, пока мы еще окончательно не забрались в барханы.
Мне было тревожно, но меньше всего хотелось казаться трусом.
– По приметам, – загадочно сказала она и, прищурившись, посмотрела на солнце.
Все разведчики определяли направление по солнцу, но я уже понял, как это глупо – смотреть на него прямо: тени указывали его положение очень точно.
Мелкие барханы мы штурмовали напрямик, а на большие не лезли – тяжело. Но скоро я заметил, что горы песка становятся все меньше, превращаясь сначала в длинные насыпи, похожие на хвосты динозавров из книжки, а потом и вовсе рассыпаясь в почти ровное песчаное плато с крохотными волночками.
– Здорово! – не сдержался я.
Вид открывался до самого горизонта, у которого торчали крохотные зонтики пальм.
– Теперь правее. – Довольная произведенным эффектом, Танечка пошла первой.
Мы пересекли ровное плато по диагонали, и если бы ступни не тонули в горячем песке, идти было бы одно удовольствие. Один раз нам даже попался кусочек растрескавшейся асфальтовой дороги, оба края которой уходили в песок. Уже оттуда было видно, что справа плато обрывается куда-то вниз. Мы ускорили шаг и подошли почти к самому обрыву.
– Закрой глаза, – попросила Танечка.
– Это еще зачем? – нахмурился я.
– Такое место. Когда Ксюша привела меня сюда в первый раз, я тоже глаза закрывала.
Я честно зажмурился и дал ей руку. Она повела меня через раскаленное марево, дрожащее на коже лица, но в тот момент я думал лишь о том, как приятно держать ее за руку.
– Осторожно, тут спуск, – предупредила она.
Мы спустились на корточках, стараясь, чтобы песок не попадал в трусики.
– Открывай.
Я открыл глаза и замер. Мы с ней находились в странном месте, настолько непохожем на каждодневную реальность, что я оторопело помотал головой. Во-первых, тут было не так жарко, как среди барханов, и даже прохладнее, чем во дворе. Во-вторых, нас окружала густая пальмовая роща, расчертившая песок широкими полосами теней. И еще тут была вода – много воды, просто огромное количество. Озерцо размером больше нашей квартиры обрамляли заросли из пучков стреловидных листьев, стайка маленьких длинноногих птиц бродила возле самого берега, ковыряясь клювами в жидкой грязи.
– Ну и ну… – уважительно протянул я.
– Не ждал, да? – рассмеялась Танечка. – Это тебе не фонтан с банановой кожурой, какие находит Лешка! Айда купаться! Здесь вода гораздо холоднее, чем в фонтанах.
Я расстегнул ремень с кобурой, стянул шорты и сандалии, сбросил кепку и с визгом ринулся в воду. Птицы недовольно взлетели и расселись на пальмах.
Танечка осторожно пересекла заросли и только потом сняла панаму и бросила ее на песок.
– Осторожно, – предупредила она. – Тут возле берега есть места, где засасывает.
Никто из нас не умел плавать, но этого и не требовалось – вода едва доходила до пояса, была прохладной и довольно чистой, несмотря на грязь возле берега.
– Фух-х! – Я становился на четвереньки и пыхтел как бегемот.
Танечка просто сидела на корточках и играла с водой.
– Здорово, правда? – спросила она.
Мы резвились долго, совсем не замечая течения времени, потом вылезли и разлеглись на песке.
– Хорошо, что Леха не знает про озеро, – сказал я. – А то бы начал командовать. Как ты думаешь, Ксюха ему не скажет?
– Скажет, скорее всего, – грустно сказала Танечка. – Они же любовники. Помирятся и будут здесь целоваться без нас.
– А они что, уже целуются?
– Можно подумать, ты никогда не видел.
– Нет, – честно признался я.
Мы полежали еще немного и снова полезли в озеро. Плескались, смеялись, было здорово. Мне вздумалось попробовать воду на вкус, но пить ее было нельзя – солоноватая и сильно отдавала болотом. Я уже собрался выходить на сушу, когда что-то скользнуло под ногой. Я зажмурил глаза, нырнул и нащупал руками небольшой, но очень тяжелый камень.
– Смотри, что я нашел! – вынырнув, окликнул я Танечку.
– Что это? – Она внимательно осмотрела находку.
– Скорее всего метеорит.
Я бредил космосом после того, как посмотрел картинки в учебнике астрономии за десятый класс.
