Несмотря на то, что всех своих учеников Екатерина Константиновна Иофель называет «любимыми» и «дорогими», все же немаловажным выглядит нюанс, что в ее классе – сплошь на стенах афиши, и более всего афиш ее самого знаменитого ученика Дмитрия Хворостовского. На самом видном месте размещена большая афиша концерта Хворостовского в нью-йоркском Карнеги-холле с сообщением Sold Out («Все билеты проданы»). Сама же педагог как-то поделилась:
– Я ему с первого дня говорила, что нельзя издавать звуки, которые ни о чем не говорят. Певец, который поет просто звуки – никому не нужен! Петь надо чувства, петь надо музыку. Мы кстати, учились петь эти чувства в том числе и на песнях военных лет. Из которых он потом сделал целую программу.
Между прочим, участвуя в телепередаче В. Познера, золотой баритон стал размышлять о роли педагога в «создании» настоящего голоса.
– Ребенок, вырастая, встречается с педагогом. Если педагог видит и чувствует правильно, как поступать с этим так называемым аппаратом, который представляет этот студент, который имеет достаточно чуткости и знания, и боязни, что ли, потому что многие педагоги, совершенно не зная никакого страха и риска, экспериментируют с молодыми голосами. …И могут абсолютно легко испортить эти голоса. Навсегда, да…
Уверена, что именно уроки выдающегося педагога Е.К. Иофель (о которых она шутила: колочу, как грушу!) вложили в душу и сердце молодого Дмитрия те глобальные основы, то глубокое понимание, ту внутреннюю суть, – качества, которые будут особо подчеркнуты его признаниями, понятными любому думающему человеку:
– Если ты пустой совершенно и эмоционально не наполняешь то, о чём ты поёшь… не чувствуешь, лучше тебе уйти со сцены. Потому что даже если у тебя супер красивый, супер большой какой-то тембристый голос… достаточно двух-пяти минут для того чтобы повергнуть публику в сон. И такое очень часто случается.
– Шаляпин с детства был моим кумиром. С детства я преклонялся перед пением прочувствованным, пением о чём-то. С пением Шаляпина я, в принципе, понял как и каким нужно быть и каким стать… певцом или даже человеком.
Родители Дмитрия – Александр и Людмила Хворостовские
Много позже, став не менее великим, чем некогда Шаляпин, Дмитрий Александрович признавался:
– Когда я еще учился в Институте искусств в Красноярске, Екатерина Константиновна Иоффель, профессор, мне говорила: умри, но держи фасон. Знаете, такие народные прибаутки. Говорит: «Тяжело? Ничего, под рубашкой не видно». И это как раз отличает жизнь артиста моего жанра. Вы не должны знать, насколько мне трудно, насколько мне трудно петь, тяжело. Это не должно быть видно. Если это видно, это плохо. Не должно быть так.
А вот сможет ли Хворостовский стать педагогом – большой вопрос для самого исполнителя. На вопрос журналиста «Когда вы думаете о будущем, то видите ли себя в амплуа педагога?» он отвечал
[18]
:
«– Вопрос ребром, потому что сейчас в Миккеле мне придется впервые в жизни давать мастер-класс, а потом другой – на фестивале Кристофа Эшенбаха в Равинье под Чикаго.
– Но ведь мастер-класс это скорее шоу, чем педагогика…
– Согласен, поэтому боюсь. Мой педагог Екатерина Иофель владеет искусством мастер-класса в самом лучшем виде, в ней есть это сочетание чудесного педагогического дара с умением делать музыку, с актерской броскостью и даже эксцентричностью, плюс, конечно, что-то гипнотическое. Мастер-класс – это разовое мероприятие, а посвящать себя педагогической деятельности всерьез я пока не собираюсь. Нюанс еще в том, что моя жена – певица и с ней нужно заниматься, хотя бы потому, что она моя жена. Из ее голоса можно сделать нечто великолепное, но вот если б был баритон, а женского голоса я побаиваюсь.
– Консультируетесь ли вы сейчас со своим педагогом?
– Это давно в прошлом. Я считаю, что вокальная кухня должна быть абсолютно неприкасаемой сферой, это сугубо личное дело каждого. Пять лет с Иофель были благотворным, но бурным и непростым процессом, поэтому выйдя из ворот консерватории, я замкнулся и больше никого и никогда не пускал в свою кухню. Научить невозможно, научиться можно. Человек с определенными природными данными и наличием, кроме голосовых, еще каких-то других данных развивается прежде всего сам. В чудеса вокальной педагогики я не верю».
– Сейчас его талант проявляется полностью, и то, что я вижу… по телевизору, по-моему, звучит очень достойно: навыков он не растерял! Это, безусловно, талантливый, одержимый пением и музыкой человек.
Последние слова относятся, конечно же, к великолепному Хворотовскому; и эта похвала из уст «бабушки Иофель» дороже любых золотых монет…
Глава 6. Светочка-статуэточка, или Любовь нечаянно нагрянет…
Прежде уже было упомянуто, что взаимоотношения ученика и педагога не были безоблачными. Осталось лишь продолжить эту тему, раскрывающую, пожалуй, одну из самых неприятных и тяжелых страниц жизни будущей знаменитости. Прежде чем мы доберемся до момента, когда суровая Екатерина Константиновна заявила, что готова выгнать его из класса, произошло знаковое событие в жизни певца – Хворостовский влюбился.
Маргарита Ондиван, журналистка «Экспресс-газеты», встретилась с 90-летней Иофель, чтобы разузнать не только о годах учебы будущего «золотого баритона» под руководством выдающегося педагога, но и раскопать тайну вещей, которые сами люди обычно называют «скелетами в семейных шкафах».
Начнем с того, что наш герой с младых лет привлекал внимание противоположного пола. Когда-то он играл и пел в ансамбле «Радуга» и был звездой микрорайона. Затем стал звездой Красноярского института искусств, и все студентки с первого по пятый курс проявляли неподдельный интерес к красавцу. А тот – молод, высок, строен, красив до неприличия, да еще и талантлив. Сколько девичьих сердец тронула его внешность, сколько горючих слез по нему было выплакано в подушки! А вот чтоб он вздыхал да бегал за каждой юбкой – такого не видать, не слыхать, никто слова о нем худого не скажет.
А тут вдруг за кулисами Красноярского театра Дима Хворостовский встречает балерину из кордебалета Светлану Иванову, и без оглядки влюбляется в нее. Его не смутило, что девушка разведена и имеет ребенка. Более того, она живет с бывшим супругом-музыкантом в одной квартире, в разных комнатах. Только спустя два года после знакомства Дмитрий перевезет возлюбленную в собственную комнатку в коммуналке, а еще через год – в 1989-м – женится на ней. Утверждают, что никто из окружения талантливого певца не одобрил этот брак.
Вот и пожилая педагог Екатерина Константиновна Иофель, чьи слова передает журналистка М. Ондиван, сокрушалась
[19]
:
