Андрей сложил фотоаппарат обратно в сумку и убрал в тумбочку, затем уже на компьютере сверил количество фотографий и бегло осмотрел их. Изображение быстро меняющихся снимков ему понравилось – город жил в ускоренном темпе, часто мигая огнями, а по дорогам катились световые волны транспортного потока.
Андрей подумал над алгоритмом первичного анализа и сел набивать программу на OPL. Закончил он, когда окна дальних домов уже отражали солнце, запустил анализатор и удобно устроился на подушке. Теперь осталось только ждать результата.
Утром его разбудила Галина – ставила градусник.
Затем потянулась череда надоевшей больничной рутины – врачебный осмотр, завтрак, угрюмые санитары.
«Скорее бы выбраться!» – думал Андрей, когда его катили на перевязку.
В перевязочной Галина его ужаснула. У нее были накрашены брови, губы, ресницы, причем ярко и вызывающе, как у дешевой вокзальной проститутки.
– Тебе нравится? – улыбаясь спросила она.
– Слов нет. – выдохнул Андрей, и тоже состроил улыбку.
Даже по тупым мордам санитаров было понятно, что Андрей уже стал посмешищем на все отделение. А если эта история выйдет за пределы больницы? Об этом не хотелось даже думать, но независимо от воли нехорошее предчувствие камнем лежало на сердце. Давило.
И так у Андрея репутация донжуана, но если кто-то в институте узнает о его связи с этим жирным чудовищем, шуточек хватит на два года вперед.
Галина срезала бинты, в этот раз даже не размачивая их раствором.
– Поздравляю. – искренне сказала она. – Заживление кожи практически закончилось. Но уже сейчас ты можешь спокойно одеть обувь и гулять по улице. Правда недолго.
Она подумала и добавила:
– Но ты не бойся, выписываться тебе совершенно не обязательно. Я поговорю с доктором и он продлит лечение подольше, чтобы мы не расставались с тобой.
– Но я мог бы и после выписки заезжать к тебе хоть каждую ночь.
– Правда?
– Конечно. Кроме того у меня есть работа, которая я считаю очень важной. Поговори лучше, чтобы меня выписали как можно скорее, а по ночам мы будем проводить время вдвоем.
– Как кролики? – улыбнулась Галина.
– Да. Как два огромных пушистых кролика. – Андрей подумал, чем бы ее окончательно уверить в необходимости выписки. – Кроме того я смогу тебе делать подарки.
– Настоящие? – тяжело накрашенные брови медсестры удивленно приподнялись.
– Конечно. Всем женщинам нужно дарить подарки. Ты любишь вино?
– Не знаю. Я никогда не пробовала. Сначала мне запрещала мама, а позже я не пила сама. Боялась, что пьяной могу вытворить что-нибудь безобразное.
– Со мной можно будет попробовать. Для меня все что ты делаешь, не может быть безобразным.
Галина достала «Квантек» и закрепила световоды на теле Андрея.
– Все будет хорошо. – шептала она. – Я обязательно скажу доктору, чтобы он тебя выписал. Обязательно. Он сделает, я тебе обещаю. Он не хочет, чтобы кто-то знал, какие лекарства пропадают из аптечки. Но я знаю. Без меня он их не возьмет.
– Спасибо..
– Это тебе спасибо. – Галина опустила густо накрашенные ресницы. – И еще от всего сердца благодарна святой Марии, богородице непорочной. Представляешь, я недавно ходила в церковь, просила Марию послать мне хоть кусочек настоящего счастья. И она меня услышала, послала тебя. Вот и не верь после этого в чудо.
Андрей почувствовал себя неуютно. Хотел ответить что-то ласково лживое, но не повернулся язык. Он с трудом надел на лицо улыбку и приготовился к процедуре.
Галина включила прибор.
Щекочущие и тянущие волны жара побежали по телу, очищая разум от мыслей, но одно воспоминание никак не покидало Андрея – воспоминание о рассказе «Некрасивая», в котором майор Звягин помогал девушке привести свою внешность в порядок.. Может и Галину можно вылечить от лишнего веса? Красивая женщина бы получилась, только черезчур высокая.
А может быть ей даже лучше в этой больнце. Раньше несчастливые люди уходили в монастыри, но теперь общество крепко держит в бетонных тисках городов. Не отпускает, хотя само не в состоянии сделать их хоть на пару мгновений счастливыми.
В душе возникло нечто похожее на сочувствие, и не покидало, пока Галина ласково накладывала Андрею на ноги и на грудь свежие бинты.
– Может они уже не нужны? – поинтересовался Андрей.
– Бинты лучше снять, когда я обо всем договорюсь с доктором. Ладно? – терпеливо объяснила медсестра.
– Ты лучше знаешь. – Андрей улыбнулся почти искренне.
– Сейчас я закончу процедуры и пойду покупать то, что ты просил.
– Значит до вечера?
– До вечера. – шепнула она.
Андрей заметил в ее безобразно накрашенных глазах отблеск настоящего счастья. На секунду он почувствовал себя волшебником, сумевшим зажечь этот огонь. Жаль только, что сегодня же вечером она узнает всю правду.
Жаль? Андрей сам удивился подобной мысли. Совсем недавно он готов был ее уничтожить, убить, стереть в порошок, а сейчас вдруг распустил нюни.
Вспомнилось лето оставшееся в далеком детстве. Андрей тогда сделал замечательную рогатку – из ореховой ветви, противогазной резины и толстого капронового шнура. Он охотился с ней на мышей, от которых на даче не было никакого спасения – мама на них ворчала, и бабушка плакала, когда они поели четверть трудно доставшегося урожая. Андрей возненавидел грызунов всем сердцем, особенно за бабушкины слезы, он мечтал выследить хоть одну мышь и убить своими руками. Для этого и сделал рогатку, а потом часами сидел с ней в засаде, пахнущей скошенным сеном, бахчей и листьями лопуха. Длинные кукурузные тени возле забора мешали высматривать цели в траве, поэтому Андрей больше надеялся на слух. Надеялся не зря – когда возле тыквы зашуршала сухая трава, он выстрелил, больно шлепнув себя резиной по пальцу, и тут же бросился искать поверженного врага.
Враг лежал возле тыквы в небольшой лужице крови. Пущенная из рогатки гайка перебила серому зверьку позвоночник, но мышка еще какое-то время жила, подергивая закругленными ушками и жалобно глядя черными бусинками глаз. Потом кровь пошла у нее из ноздрей, она дернулась несколько раз и затихла. А Андрей сел на корточки и заплакал, размазывая слезы по испачканному пылью лицу.
Тихие слезы превратились сначала в рыдание, а затем в истерику – Андрей не мог остановиться. Он так и ревел, когда копал ямку на дальнем конце двора, и когда закапывал окоченевшее тельце, и когда в мелкую труху изрубил рогатку, поклявшись никогда в жизни не брать в руки оружия.
Да, месть далеко не всегда оказывается сладкой. Но повзрослев, Андрей понял, что есть вещи, за которые наказание обязательно должно настигать. Неотвратимо, как кара Божья. Санитары отвезли его обратно в палату, но мысли о Галине еще долго не давали покоя. Странно как получилось, что за столь короткое время Андрей оказался и в роли жертвы, и в роли готовящегося к казни палача.
