«Все, что меня сейчас волнует, – счастлива ли ты, а уж с кем ты – не так важно. Никогда не забывай свои достоинства, не забывай, что твой острый язычок скрывает замечательную и пуританскую леди. Не забывай, что ты, вероятно, величайшая актриса в мире. Я люблю тебя и всегда буду любить. Вернись».
В 1974 году Элизабет серьезно заболела и легла в клинику на операцию. В палату, где сидел очередной ухажер Лиз Генри Вайнберг, ворвался разъяренный Ричард, который устроил драку прямо у постели больной. Он требовал, чтобы Вайнберг немедленно убрался, так как в палате у больной могут находиться только близкие, включая его – «законного мужа». Элизабет ничуть не удивилась выходке бывшего, который, как ни в чем не бывало, весело спросил:
– Привет, Бочонок! Как твои болячки?
«Мое счастье, что я стала его женой. Хочу быть женой Ричарда Бартона… Хочу быть его тенью. Может, мои слова вам покажутся смешными, но с ним я могу жить в пустыне и в шалаше…»
Через месяц после выписки Элизабет Тейлор из клиники парочка вновь поженилась: тайное бракосочетание состоялось в Африке. Растроганный и радостный Бертон во всеуслышанье обещал начать новую жизнь:
– Я едва не погубил самого себя. Я больше не хочу мучиться головными болями, судорогами и ужасным чувством похмелья. Никогда больше, никогда… Я не алкоголик, но я из тех пьющих людей, кому мало одного мартини перед ленчем. Вместо одной порции мне требуется тридцать два мартини, а потом за ленчем еще семь бутылок вина, а когда официант приносит мне «Реми Мартэн», я говорю: «Не уносите бутылку». Но теперь этому положен конец. Подобное больше никогда не повторится.
Однако новый брак не решил застарелых проблем пары: Бертон продолжал безудержно пить, снова начались безобразные скандалы и измены. Повторный брак продержался всего 16 месяцев: в итоге которых Элизабет тихо, без лишнего шума в прессе, подала на развод. Она больше не верила обещаниям и слишком устала, ее здоровье оставляло желать лучшего, а значительных ролей и заманчивых гонораров больше никто не предлагал.
Во второй раз Элизабет вышла замуж за Бартона, однако новый брак не решил застарелых проблем…
Глава IX. Размеренная жизнь
Добропорядочность и скука
Странная вещь! Терпение приходит с годами. Чем меньше остается лет жизни, тем больше наша способность к терпению.
Элизабет Тейлор
Вы не дождетесь от меня заявления, что я уже не выйду замуж еще раз.
Элизабет Тейлор
После развода с Бертоном Элизабет отвечала на вопросы дотошной прессы. «Как вы относитесь к браку?», спросил один. На что она отвечала: «В первый брак девушка обычно вступает от помрачения рассудка. И только во второй – от настоящей любви». – «А что с третьим браком?» – «В третий – по страсти. А в четвертый – от опытности». – «А как же с пятым?» – «В пятый – с надеждой». – «А в шестой?» – допытывались дотошные журналисты. Лиз удивилась: «Минуточку, вы знаете женщину, которая вступила в брак шестой раз? Дайте мне ее адрес!».
В 1976 году Тейлор снялась в музыкальной сказке совместного советско-американского производства «Синяя птица», где сыграла роль Феи
Однако прошло всего четыре месяца, как Лиз снова обменивалась кольцами и клятвами. Ее избранником стал мужчина, являющийся полной противоположностью Ричарда: сенатор-республиканец, безукоризненный джентльмен, который видел лишь один фильм с участием Тейлор. Как умудрилась общительная и энергичная Лиз близко познакомиться с чопорным сенатором и завязать романтические отношения? Китти Келли рассказывает:
«8 июля 1976 года Элизабет снова вернулась в Вашингтон – на обед в британском посольстве, устроенный королевой Элизабет в честь президента Соединенных Штатов по случаю двухсотлетия США. Не имея рядом с собой мужа или любовника, Элизабет в качестве сопровождающего в этот вечер выбрала своего голливудского парикмахера.
Однако посол Рэмсботам объяснил ей, что для такого в высшей степени официального мероприятия это было бы просто неприлично.
Посол предложил подыскать для нее более пристойного кавалера и в результате вышел на сорокадевятилетнего Джона Уорнера, бывшего секретаря по делам флота, который буквально накануне сложил с себя обязанности председателя комитета по празднованию двухсотлетия американской революции.
«Присосись к ней, словно пиявка, – посоветовал ему посол. – Она мастерица выкидывать всевозможные фортели. Главное – не позволяй ей отбиться от рук, потому что я не хочу, чтобы кто-то отвлекал на себя внимание от королевы или президента».
В тот вечер Уорнер прибыл в отель «Мэдисон» на встречу со своей новой дамой. Он позвонил Элизабет в номер, и та быстро отправила Чен Сэм вниз в вестибюль, чтобы та затем доложила ей, каков собой ее новоиспеченный кавалер.
«Эй, а он вовсе не так уж и плох, – докладывала ей секретарша. – Очень даже ничего».
«И тогда я спустилась вниз, – вспоминала Элизабет. – Он стоял ко мне спиной, и единственное, что мне было видно – это превосходные седые волосы. Я сразу поняла, что это и есть мой спутник, поскольку он был единственным мужчиной во фраке во всем вестибюле. Он обернулся: «А, мисс Тейлор!» У меня даже дух перехватило».
Красивый суровой и мужественной красотой, Джон Уорнер наверняка производил внушительное впечатление во фраке и при белом галстуке.
«Я всего лишь старый сельский фермер», – пошутил Уорнер, пока они ехали к его великолепным владениям среди ухоженных полей Миддлбурга, находящимся примерно в часе езды от его вашингтонского дома. Длинная извилистая дорожка, мощеная камнем, вдоль которой выстроились цветущие фруктовые деревья, вела к каменному особняку из двадцати комнат, построенному в 1816 году.
Уорнер с гордостью продемонстрировал гостье свой винный погреб и отделанную португальской плиткой кухню, снабженную шестиконфорочной плитой. Затем указал на свои шесть сотен херефордширских коров, добавив: «Когда цены на скот поднимаются, я готов плясать». После этого он показал Элизабет своих лошадей, загоны для скота, крытый бассейн, теннисные корты, коптильню, сад и огород, несколько прудов, а также небольшой заповедник размером в пятьсот акров.
«Когда она увидела мою ферму, ее сердце уже принадлежало мне», – заявил он позднее».
Прошло всего четыре месяца после развода, и вот Тейлор вновь идет под венец с сенатором Вирджинии Джоном Уорнером
