* * *
В июле 1915-го Артур Кэпел был назначен членом французско-британской комиссии по ввозу угля во Францию. Как нюанс укажем: на тот момент 95% французских угольных шахт оказалось на оккупированной территории, в департаментах Норд и Па-де-Кале. И здесь, в этом назначении на новую должность, тоже откровенно попахивало бизнесом.
Участники Первой мировой, 1914 год
Прежде чем приступить к исполнению новых обязанностей, Бой взял несколько дней отпуска, чтобы повезти Коко в курортный Биарриц, расположенный далеко от театра военных действий. Это обстоятельство способствовало тому, что все лучшие отели французского курорта оказались заняты главным образом испанской аристократией, у которой за многие десятилетия выработалась привычка наезжать сюда.
Естественно, в Биарриц съезжались и богатые французы, чтобы развлечься, поправить здоровье, подышать йодистым воздухом океана. В то время, как во всей остальной Франции были закрыты танцполы, то здесь, в крупных отелях, вовсю танцевали модное с недавнего времени танго.
В то время, как на фронтах войны гибли их соотечественник, Бой и Габриэль в компании с крупным сахаропромышленником Константином Сэ и другой богатой публикой наслаждались отдыхом на песчаном пляже Сен-Жан-де-Люз. В один из таких блаженных дней отдыха спутнице Артура пришло на ум: а что, если открыть в Биаррице модельное дело? Здесь ведь та же богатая, светская, снобистская публика, что и в Довиле. К тому же, грамотно рассудила Коко, Биарриц располагается гораздо дальше от театра военных действий, чем Довиль, и оттого роскошества фривольной моды будут восприниматься здесь менее шокирующе, как в местах, близких к зонам, где люди вынуждены каждый день смотреть в глаза смерти. «В пользу Биаррица говорила также его близость к нейтральной Испании, а значит, не составит проблемы снабжение ателье Коко тканями, нитками и сопутствующими аксессуарами. Кстати, от этого выиграет и ее предприятие на рю Камбон, которое она, понятное дело, не собиралась оставлять. Как всегда, Бой авансировал Габриэль суммы, необходимые для открытия дома от кутюр с коллекцией платьев, которые она собирается дорого продать».
Страница из альбома мод за 1914 год
Недолго думая, Габриэль сняла в Биаррице большую виллу «Де Ларральд», расположенную на рю Гардер; фасад виллы был обращен прямо на роскошное казино. Да, Коко явно не мелочилась и всегда действовала с размахом…
Это был триумф! «По салону Габриэль дефилировали многочисленные испанские аристократки, среди которых были дамы, принятые при дворе Альфонса III, представительницы богатой буржуазии из баскских провинций, Бискайи, Наварры, Арагона, не говоря уже о богатых парижанках, приехавших на побережье отдохнуть».
На рю Камбон не было недостатка в работе; общее число работниц, трудившихся у Габриэль, достигло трехсот. «А работать у нее – не в игрушки играть! Разумеется, жалованье она выплачивала аккуратно; но, беспощадная к себе, она была столь же строга и с другими и безжалостно увольняла тех, кто не слишком серьезно относился к делу». Блистательная кутюрье и одна из самых элегантных женщин Франции, Коко Шанель имела крутой нрав. Но именно это способствовало процветанию ее знаменитого Дома.
И вот, когда она стала настолько обеспечена, что могла рассчитаться с долгами, она решает вернуть своему возлюбленному все вложенные в нее деньги. Понимала ли она, что за этим может последовать разрыв? Наверняка. Но Коко была лишком горда, чтобы считаться содержанкой и к тому же было ясно, что у них не может быть совместного будущего. К тому же накануне войны она сама заверила его:
– Пока моя нужда в тебе не кончится, я не буду знать, люблю ли я тебя по-настоящему.
Женщина дает распоряжение перечислить деньги через банк. Когда Бой узнал о поступке Габриэль, он воскликнул:
– Я считал, что дал тебе игрушку, а подарил тебе свободу…
Много позже она скажет:
– Господа Бальзан и Кэпел относились ко мне с жалостью, видя во мне бедного покинутого воробушка. А на деле я была настоящей тигрицей. Мало-помалу я постигла жизнь – точнее, училась находить средства защищаться от нее.
Страница из альбома мод за 1914 год
И в этих словах «бессмертной Шанель» вновь прослеживается идентичность с другой ее великой соотечественницей – Эдит Пиаф, которая сравнила себя с «Воробышком на балу удачи» (так называется книга воспоминаний, написанная французской певицей).
«Мода – это то, что выходит из моды»
Кукла в пальто в стиле Коко Шанель
«Рубище для миллиардерши», или Двуполая мода
Шел 1916 год; трудности с получением добротных материалов никак не заканчивались. И тогда в какой-то момент Коко решает закупить партию бракованной ткани, завалявшейся на складах фабриканта Родье. Еще до войны текстильщику заказали крупную партию джерси, однако заказчики забраковали эту новую ткань, сочтя ее слишком суровой для мужского белья. Прознав об этом, решительная Коко скупила все, не торгуясь, да еще заказала Родье новую партию. Эта скромная ткань сродни трикотажу была сложной в пошиве, казалась невзрачной, и оттого не была востребована модистками.
Но Коко Шанель уже все продумала: она имела опыт работы с трикотажной тканью, так нелюбимой ее коллегами по цеху; она прочувствовала, как можно украсить ее, применить, придать естественные формы. Ведь это лучшая ткань для ее худощавого тела!
Следует сказать, что за эталон модели для своих нарядов экстравагантная Коко принимала лишь себя, или такую, как она сама, а никак не дородных, сбитых телом модниц. Ну и что, что ее мальчишечья фигура не вписывается в общепринятые каноны красоты. Ну и что, что ей больше нравится мужской гардероб, в коем всегда есть место рубашкам, жилетам, свитерам, пуловерам, брюкам-галифе и тяжелым пальто.
Стиль конюшни – вот стиль Коко Шанель, который она навяжет обществу с присущим ей диктаторским изяществом.
В годы, когда дела в обществе шли не лучшим образом, когда молодые мужчины гибли на фронтах мировой войны, она почти инстинктивно отказывается от шикарных тканей в пользу дешевого трикотажа и грубого джерси, делая их предметом высокой моды. «Обладая чутким вкусом, она поняла, что это ей подходит – и не только ей, но и многим другим женщинам, которым доставит удовольствие эта исполненная шарма игра в двусмысленность, в двуполость, ею была открыта новая манера акцентировать внимание на женственности – не столь бросавшаяся в глаза, более размытая, но не менее эффектная». Все это даст возможность Коко гордо произнести:
