После беглого просмотра снимков вражеских эскадр стало ясно, что сила фобосианцев и «реформаторов» исключительно в их количестве. Сами корабли не могли сравниваться по тактико-техническим характеристикам с нашими кораблями, не говоря о том, чтобы в чем-то их превосходить. Фобосианский флот составляли копии все того же крейсера «Фобос», который являлся устаревшим уже на момент захвата мятежниками, а ведь с того времени прошло более тысячи лет. «Реформаторы» имели в своем распоряжении вооруженные транспорты и разведывательные корабли с лазерами для защиты от метеоритов. Такое отставание в технологии было объяснимо. Переселенцы лишились доступа к интеллектуальным богатствам Федерации, и даже миллиарды терабайт в памяти бортовых компьютеров их кораблей не могли вместить хотя бы сотую долю наработанной человечеством информации.
– Соотношение один к шести вполне приемлемо, – сказал я.
– Товарищ маршал, оно приемлемо, когда нет других кораблей, – это был генерал Фомин, командующий разведкой. Все посмотрели на него. – Наши суда могут уничтожить их и при соотношении один к десяти, но там еще будут соединения Антифедерального Альянса, а они-то не уступают нашим.
– Согласен. Схватка с ними будет серьезной. Как считаете, что лучше: разгромить сначала их, а потом взяться за фобосианцев и «реформаторов», или наоборот? – спросил я.
– Считаю, что слабого противника нужно громить в первую очередь. «Реформаторы» и фобосианцы не могут ничего противопоставить нашим кораблям в единоборстве, но скоординированными огневыми ударами вполне смогут быстро выводить их из строя поодиночке, – Фомин отвечал четко, видимо, заранее продумав все это.
– А корабли Альянса? Наши суда окажутся под их огнем, пока мы будем громить фобосианцев и «реформаторов», – я-то знал, что он прав, но решил проверить, насколько он продумал стратегию.
– Их корабли примерно соответствуют по численности и характеристикам нашим. Следовательно, им либо придется сосредотачивать корабли для объединенных ударов, либо каждый из их кораблей будет вести огонь по одному нашему кораблю. В первом случае мы получаем незначительные потери, так как для огневого удара нужно не менее двенадцати судов противника на один наш. Только при таком соотношении они могут рассчитывать уничтожить корабль одним залпом. Для производства залпа им требуется приблизительно столько же времени, сколько и нам. Отдельному кораблю нужно в среднем в три раза меньше времени на залп, чем группе. Следовательно, пока мы будем уничтожать фобосианцев и «реформаторов», Альянс сможет нанести самое большее два залпа. Простой подсчет говорит, что мы потеряем приблизительно шестую часть нашего флота. А по уставу неприемлемые потери начинаются от семидесяти процентов и выше.
– Отлично, – похвалил я Фомина. – Позволь пожать руку столь выдающемуся стратегу.
– Не стоит, – ответил разведчик, но руку пожал. – Обычная арифметика.
– Да ладно, арифметика. Тут нужно знать, в какую сторону считать. – Я развернулся к Тимофееву: – А вы как считаете, товарищ генерал-лейтенант?
Тимофеев несколько растерялся. Он явно не вдумывался в то, что говорил Фомин.
– Товарищ генерал совершенно прав, – Тимофеев явно сказал первое, что пришло в голову.
– Товарищем Фоминым был упомянут второй вариант, при котором корабли Альянса могут начать единоборство с нашими кораблями. Чем это может обернуться для нас?
Фомин было раскрыл рот, но я остановил его.
– Подождите, товарищ Фомин. Вам еще будет дано слово, я хочу услышать мнение товарища Тимофеева.
– Мне кажется, – сказал Президент, – что сейчас не лучшее время для выяснения отношений. Продолжайте, товарищ Фомин.
Я встретился взглядом с Суворовым. Он знал о моей неприязни к Тимофееву, но держал его в штабе, считая перспективным командующим. И сейчас взгляд Президента говорил: «Знаю, что он тебе не нравится, но это мое решение».
– Так вот, – вновь заговорил Фомин, – при втором варианте уменьшатся наши потери. Чтобы пробить защитный экран любого нашего корабля, нужно в два раза больше времени, чем нам понадобится для уничтожения флотов фобосианцев и «реформаторов». Таким образом, при втором варианте, к началу столкновения с силами Альянса наши потери будут минимальными. В масштабах объединенного космофлота их можно не учитывать.
– Итак, они предпочтут первый вариант, – подвел итог я. – Мы знаем, чем располагает противник, теперь посмотрим, что имеем мы. Какова численность наших тяжелых кораблей? Товарищ Зайцев, вопрос к вам.
Из-за стола встал генерал армии Иван Зайцев, вместе с которым мы выиграли не один десяток сражений. Он был представителем одной из старейших военных династий.
– У нас шестьсот двенадцать линейных эскадр. Позвольте напомнить, что линейная эскадра включает в себя восемь линкоров, четырнадцать крейсеров, двадцать два фрегата и тридцать шесть корветов. Все это, не считая кораблей поддержки, то есть транспортников, медицинских, ремонтно-эвакуационных и штабных кораблей. – Зайцев воспроизводил данные по памяти, но не пытался торопливо перечислить все, как делают многие, боясь забыть.
– А как дела на «Иване Грозном»? – Этот корабль был флагманом федерального флота. А командовала кораблем полковник Марина Зайцева, дочь генерала. Она считалась лучшим пилотом-женщиной.
– «Иван Грозный» подает пример всему флоту. Если понадобится, корабль с экипажем погибнет в бою.
– Ну, гибнуть пока нет нужды, – проронил Президент, – лучше нацелиться на победу.
– Ладно, далее. Подпространственный флот. Каково его состояние?
В этот раз поднялся генерал-майор Александр Степанов. Боевой офицер, прошедший путь от командира орудия до командующего всем подпространственным флотом Федерации.
– Флот к сражению готов, – без прелюдий начал он. – Две тысячи четыреста восемьдесят эскадр. По двадцать восемь крейсеров на эскадру. Боеприпасы имеются в тройном комплекте. Моральное состояние экипажей отличное. – Степанов остановился и хотел было сесть, но замялся.
– В чем дело, товарищ генерал-майор? – спросил Президент.
– Товарищ Президент, – Степанов с надеждой посмотрел на Суворова, – разрешите лично командовать крейсером.
– Садитесь, Степанов. Мы это уже оговаривали. Никто из Совета командовать кораблем не будет. Я запретил это даже товарищу Шолохову. Верно, Игорь?
Я вспомнил наш разговор с Президентом три дня назад. Тогда я минут сорок пытался добиться разрешения командовать линкором. Но приказ есть приказ.
Степанов разочарованно сел. Можно было его понять. Мне тоже надоело отсиживаться за чужими спинами.
– Следующее, – продолжил я. – Космопехота.
Еще один представитель военной династии. Генерал-полковник Свердлов.
– Космопехота готова к бою, – резко, по-десантному, отрапортовал он. – У нас четырнадцать тысяч пятьсот восемь десантных эскадр. В каждой эскадре по сорок десантных судов. На каждом судне по три тысячи десантников. Бойцы отлично обучены и вооружены для боя в открытом космосе и для абордажа судов противника.
