Легко умереть в бою… То есть не легко, конечно, но там просто живешь сражением – вспышка – и тебя больше нет… Понятно, что этой «вспышки» боишься до жути, а еще больше боишься, что она будет не «концом», а осколком, вспоровшим живот… Или чем-то подобным. Что она, эта «вспышка», просто обожжет твое тело так, что потом несколько часов ты будешь молить НЕБО о смерти, чтобы избавиться от этой адской боли. Это тебе еще очень здорово повезет, если рядом окажутся санитары и отволокут в лазарет – там есть шанс получить укол морфия и умереть не в мучениях…
«Гебен» тонул на относительно ровном киле, но с серьезным дифферентом на нос – сказывалось попадание той пары двенадцатидюймовых, что он получил в почти самом дебюте сражения. Хоть корабль и продолжал жадно заглатывать соленую воду через кингстоны, но равномерного погружения не ожидалось – винты уже показались над волнами Черного моря, и в любой момент мог наступить вполне внезапный «опрокидон». Аккерман приказал немедленно спустить единственный уцелевший катер с ранеными, а остальным немедленно прыгать в воду с подручными средствами и отплывать подальше от борта – он прекрасно понимал, что двадцатитрехтысячетонная туша линейного крейсера при погружении закрутит такой водоворот, что затянет на глубину всех, кто будет находиться хоть сколько-нибудь поблизости…
– Идиоты! Что они делают! – Сушон уже тоже подошел к борту, намереваясь вверить свою дальнейшую судьбу капризам Нептуна, но увидел, что два сопровождавших «Гебена» малых миноносца идут к тонущему кораблю, явно собираясь заняться спасательными работами. Дураку же понятно – вон они, русские эсминцы, что догонят эти доисторические калоши за час-другой и либо утопят вместе со спасенными, либо, что еще хуже, заставят сдаться. Но уже некому подать сигнал… Уже даже некому выстрелить в их сторону из пушки, чтобы там образумились и прекратили ломать из себя «рыцарей благородного образа»…
К вящему удовольствию адмирала, положение спасли как раз русские: «Беспокойный», ведущий за собой «Гневного», грохнул из баковой пушки, доступно разъяснив наглецам, что спасением (пленением) немецких моряков намерен заняться исключительно флот Российской империи.
На турецких миноносцах намек поняли правильно, но поздно. Они-то, конечно, отвернули и на полной скорости направились к родным берегам, но отпускать даже такую ничтожную по сравнению с «Гебеном» добычу никто не собирался.
Черноморские «новики» имели как минимум семиузловое превосходство в скорости и «раздавляющее» в артиллерии.
Командир «Беспокойного», разумеется, не стал заморачиваться спасательными работами, а повел свой эсминец вдогон вражеским.
Сорока минут погони хватило, чтобы снаряды лучших в мире кораблей своего класса стали ломать и крушить корпуса тех достаточно слабеньких миноносцев, что пришли под Севастополь, надеясь на защиту «Большого дядьки».
«Дядьки» не стало. И теперь никто их не защитит…
Стодвухмиллиметровые снаряды русских рвали вдребезги и пополам борта «Ташоса» и «Самсуна», так что надолго этих корабликов не хватило: сначала стал заваливаться на борт один, потом погружаться кормой второй…
Глава 8. И прочие «неприятности»…
Спасать моряков «Гебена» было поручено крейсеру «Память Меркурия». Но и он не спешил к месту гибели германца, пока тот все-таки не перевернулся, оседая в пучину.
«Память Меркурия» и «Алмаз», как только пропала опасность получить дурной снаряд от ненормального вражеского комендора-фанатика, дружно пошли к месту затопления, на ходу готовя шлюпки к спуску.
Во время спасательных работ пришли и известия из-под Феодосии: «Карасю» удалось-таки всадить торпеду под клюзы «Гамидие».
Крейсер, подойдя к городу, отправил на берег немецкого и турецкого офицеров, чтобы сообщить о начале военных действий, и они даже дали два часа отсрочки перед началом обстрела порта, чтобы жители успели эвакуироваться из опасной зоны. Но дежурившие в море подводные лодки «Карп» и «Карась» не стали ждать так долго.
«Гамидие» встал на якорь всего в двух милях от позиции «Карася», и лодка не замедлила воспользоваться столь завидным шансом, как стрельба по неподвижной мишени. Подкравшись на три кабельтовых, субмарина залепила аккурат в то же место, куда попал несколько лет назад болгарский миноносец «Дерзкий» – в носовую часть. Но тогда до Босфора было недалеко, и крейсер, севший в воду по самую палубу бака, смог дотащиться до родных берегов. И в этот раз попытался. Тщетно. Уже на расстоянии тридцати миль от крымского побережья стало понятно, что корабль может взять уже только один курс – вниз. Благо что перед этим не состоялось артиллерийского боя и все катера и шлюпки находились в исправном состоянии. Почти весь экипаж спасся, и большинство из турецких моряков добрались в конце концов до Синопа.
Новость сообщил командующему сам Плансон.
– Неужели все-таки воевать научились, а, Андрей Августович? После Цусимы. – Лицо начальника штаба просто сияло. – Ведь со времен Екатерины ни одного линейного корабля в артиллерийском бою не топили. А тут… Вроде мы первые, кто угробил дредноут. А тут еще и крейсер… Вряд ли дотянет до Турции… Несколько миноносцев… Давненько наш флот так не радовал Россию викториями!
– Да уж, Константин Антонович – врезали мы сегодня тевтонам, – улыбнулся Андрей контр-адмиралу. – Но ликовать пока рано, Турция после такой оплеухи наверняка вступит в войну. Так что можно ожидать из Ставки не только орденов, но и отставки, извините за каламбур.
– Да бросьте! Какой вы пессимист! Я, конечно, помню телеграммы, запрещающие нам любые активные действия, но ведь сегодня напали именно на нас…
– Пока это дойдет до Верховного, великий князь вполне может напринимать решений на эмоциях, а потом из упрямства и нежелания признать свою неправоту… Ну, вы понимаете? К тому же подождем вестей из-под Новороссийска.
– Вот, кстати, Андрей Августович, я признаю, что вы три раза угадали с тем, где появится противник: Севастополь – само собой, Одесса – вполне вероятно, но Феодосия и Новороссийск? Почему не Ялта и Сухум, например? Ладно, с Феодосией опять попали в цель, хоть и не понимаю как, но с какой стати вы так уверены на предмет Новороссийска?
«Нда, – подумалось Киселеву, – «Штирлиц понял, что был на грани провала…» Палево конкретное…»
– Ну то, что Керченский пролив забросать минами – первое дело для противника, вам объяснять не надо, надеюсь? Причем сделать это должен наиболее быстроходный корабль. И сильный. Так что заодно и ближайший наш порт в негодность привести весьма кстати будет. Я где-то ошибаюсь?
«Бреслау» действительно ставил мины в проливе. Забегая вперед, можно отметить, что на этом заграждении в первые же сутки подорвались два русских парохода: «Ялта» и «Казбек».
После постановки крейсер фрегаттен-капитана Кеттнера направился именно к Новороссийску, на поддержку минного крейсера «Берк», который должен был уже обстреливать порт…
Однако «поддерживать» было уже некого: «Берк» подошел на место операции на рассвете, и его командир сразу понял, что угодил в ловушку, из которой не уйти.
