Вместе с пароходами ко дну шли не только тысячи тонн угля, но и сотня тысяч комплектов зимнего обмундирования для Кавказской армии, снаряды и патроны для нее же, четыре разобранных аэроплана. И продовольствие. Солдаты Энвер-паши этого уже не получат, что здорово скажется на боеспособности турецких войск, выставивших штыки против дивизий Юденича.
Но желательно было бы устроить так, чтобы не только грузы, но и сами суда стали неподъемными. Молос вспомнил рекомендации командующего флотом перед операцией:
– Вы, в случае чего, торпед не жалейте. Рекомендую попробовать пострелять ими залпом. Всем дивизионом…
… – Второй и третий аппараты «Товьсь!», – загремело на всех трех «новиках».
Двухтрубные торпедные аппараты развернулись в сторону практически беззащитных турецких пароходов. Каждая из десяти торпед (на самом «Дерзком» задействовали только один аппарат), что приготовились прыгнуть в волны, стоила около четырех тысяч рублей (для сравнения – корова всего пятьдесят), но на войне не экономят…
– Пли!
Торпеды одна за другой плюхнулись в воду, забурлило море от лопастей их винтов, и десятки килограммов взрывчатки понеслись к бортам и так обреченных пароходов.
Десять начиненных смертью рыбин, сотни килограммов тринитротолуола, более тридцати тысяч рублей отправились на встречу с бортами турецких судов…
Три прошли мимо, одна вообще развернулась и чуть не угодила в борт «Гневного», другая, ткнувшись в борт «Мехти-паши», не соизволила взорваться, но остальные четыре сработали исправно: рвануло на всех трех судах, а на «Бахри Ахмеде» даже дважды.
А ведь русские только начали «творить безобразия» возле Анатолийского побережья…
Поскольку опасаться «Гебена» в данной реальности не приходилось, то крейсера под Андреевским флагом чувствовали себя у турецкого побережья вполне спокойно и комфортно. И максимально «шестидюймово» обозначили, что ходить привычными маршрутами вражеским судам очень даже опасно.
Транспорт «Ак-Дениз» с двумя батальонами пехоты на борту и под конвоем «Бреслау» нарвался на весь русский крейсерский отряд: «Память Меркурия», «Кагул» и «Алмаз».
Оба шеститысячника немедленно погнали немецкий крейсер к Босфору, а «Алмаз» стал методично разносить в щепки войсковой транспорт – благо что стодвадцатимиллиметровых орудий атакующего корабля для этого было достаточно с избытком. Турок попытался опять же выброситься на берег, но снаряды с русского крейсера в считанные минуты лишили его хода и привели в состояние, «не совместимое с жизнью».
«Ак-Дениз» горел и тонул. Причем тонул с таким креном, что спустить шлюпки являлось возможным только с одного борта. Однако судно было набито людьми, как долма фаршем – два батальона плюс экипаж – около полутора тысяч душ. Совершенно очевидно, что даже если удастся благополучно спустить на воду имеющиеся плавсредства, места в них всем не хватит. Поэтому пехотинцы стали прыгать за борт десятками, прихватив с собой хоть какой-нибудь предмет, что помог бы удержаться на воде. Рассчитывать на свое умение плавать солдатам султана не приходилось – подавляющее большинство всю жизнь проживало в местности, где отсутствовали водоемы достаточного для обучения этому размера.
Мужества у турок не отнимешь, умения воевать – тоже. Они доказали это и в реальной истории, когда громили войска Антанты в Европе и Азии, и в той Великой войне османских дивизий боялись даже больше, чем кадровых германских. И сейчас, на Кавказе, солдаты Энвер-паши показали, что умеют биться с противником даже тогда, когда никаких шансов на победу не имеется.
Однако сегодня их врагом был не вражеский солдат, а холодные и темные волны, которые ни застрелить из винтовки, ни ткнуть штыком, ни рубануть саблей…
Пучина равнодушно сглотнет любого героя, если тот не умеет плавать.
И это прекрасно понимали на борту тонущего «Ак-Дениза», а потому за каждый предмет, имевший плотность меньше, чем у воды, начиналась натуральная драка. Ведь таковых на борту имелось значительно меньше числа жаждущих ими завладеть.
И Ахмед выдирал из рук Мустафы спасательный круг, Гаффар лупил Абдуллу, чтобы завладеть свернутой матросской койкой, Джамиль отпихивал Сауда, чтобы влезть в спускаемую шлюпку…
В общем, паника – она и есть паника…
Шлюпки с «Алмаза» уже спешили к месту гибели парохода, но было очевидно, что за один раз они не способны принять всех турок, что еще держались на волнах, поэтому командир крейсера, капитан второго ранга Зарин приказал подойти на расстояние кабельтова от места, где уже шли спасательные работы.
А русским морякам в шлюпках приходилось ой как нелегко: обезумевшие от ужаса солдаты султана, пытаясь поскорее вырваться из объятий холодной пучины, карабкались на борт в таких количествах, что могли запросто перевернуть и утопить свою последнюю надежду на спасение. Пришлось отплывать подальше и забрасывать концы в кашу из плавающих голов, а потом подтаскивать на них грозди из нескольких человек, которых за шкирку уже и вытаскивали из моря…
– Это черт знает что, Александр Сергеевич, – обратился к командиру старший офицер, наблюдая данную картину, – куда мы денем такую прорву пленных на борту? Во что их переоденем?
– Думаю, что паниковать не стоит, они к нам ненадолго – час-другой, и вернутся из погони «Кагул» и «Память Меркурия». Мы непременно поделимся своими гостями с этими двумя кораблями.
– Да нас за это время турки сами в плен возьмут, когда обсохнут и в себя придут, посмотрите, сколько их уже везут на борт, а сколько еще плавает…
Крейсер успел принять на борт восемьсот сорок три человека. Моряки «Ак-Дениза» спаслись почти все, а вот среди солдат, по указанным выше причинам, процент уцелевших был куда ниже. Выжил и капитан парохода, который был немедленно представлен Зарину.
– Рад, что вы не погибли, Фарух-бей.
– Благодарю за добрые слова, господин капитан, – хмуро приветствовал Зарина турок. – Хотя позволю себе усомниться в их искренности. Вы только что убили несколько сотен людей, находившихся на борту моего судна, а теперь радуетесь моему спасению?
– Радуюсь. – Кавторанг прекрасно понимал, что собеседник пока еще находится в не совсем вменяемом состоянии, и оставался хладнокровным. – Вам достаточно было подчиниться моему сигналу застопорить ход. Я прекрасно понимаю, что вы вряд ли отдали бы свое судно как приз, но нужно уметь проигрывать – вы рискнули и проиграли. Зачем было пытаться уйти от моего крейсера?
Турок угрюмо молчал.
– Так зачем? – упрямо повторил Зарин.
– Надеялись подойти поближе к берегу. Тогда часть солдат смогла бы добраться до него…
– И я, по-вашему, должен был спокойно на это реагировать? Допустить, чтобы у Турции, каковая, осмелюсь напомнить, воюет с моей Родиной, прибавилось несколько сотен штыков, которые вы направите в сторону русских?
И вообще, мне непонятно, что за иллюзии у вас были: вы всерьез рассчитывали уйти от боевого корабля к своему берегу? Вы надеялись на помощь? Какую? Самый сильный крейсер вашего флота хорошо, если уйдет от преследования. И вы это прекрасно видели, не могли не понимать, что ожидать помощи от «Бреслау»…
