Я смотрел на черные, пустые окна домов. В них больше никто не живет… Остался здесь единственный долгожитель, Владимир Гиляровский, хитро глядящий на пустой переулок с мемориальной доски, прикрученной к стене дома номер 9.
А когда-то за этими пустыми окнами жили мои беспутные друзья и хорошенькие девочки, с которыми мы крутили легкие, веселые романы.
В то время Столешников переулок был одним из самых модных в Москве. Жить в нем считалось необыкновенно престижно для определенного, но многочисленного людского слоя тех лет.
За любую доплату вселялась сюда трудовая-деловая столичная аристократия.
Сюда стремились короли трикотажных артелей. Принцы ювелирных дел. Герцоги металлоремонта…
Столешников был не просто городской улицей, а своеобразной жизненной установкой, идеологией, если хотите.
Две комиссионки, два магазина «Меха», ювелирный, вещевая скупка, в которой царствовал Боря Могитевский, букинистический магазин, лучшая в Москве табачная лавка, ресторан «Урал» в маленькой одноименной гостинице, роскошное кафе «Красный мак». И конечно, скупка ювелирных изделий и золота. Находилась она на Петровке, но была в створе Столешникова, поэтому и именовалась как золотишник в Столешникове.
Во дворах было несметное количество частных и государственных мастерских: металлоремонт, реставрация фарфора, ювелирные работы, пошив кепок, скорняжные услуги.
Если бы можно было повернуть стрелки назад…
Как у Стэнли Кубрика в фильме «Сияние».
Помните, Джек Николсон входит в пустой бар, и он внезапно заполняется тенями прошлого…
Наверняка по переулку ровно в двенадцать прошел бы человек в ратиновом пальто с дорогим шалевым воротником, в круглой меховой, ее тогда называли боярской, шапке.
Он солидно шел сквозь суетную толпу, спешащую в комиссионки, в кафе «Красный мак».
Немногие сегодня помнят это самое элегантное московское кафе. Зал его находился на двух уровнях, как когда-то в кафе «Артистическое», задрапированные стены, красные удобные кресла, тяжелые бархатные занавеси, вытканные красными маками.
Вечером на каждом столике зажигались лампочки с красивыми абажурами.
Полумрак и интим.
И кухня была здесь прекрасная.
Но вернемся к человеку в ратиновом пальто. Он приходил в кафе ровно к двенадцати, усаживался всегда за один и тот же столик, обслуживал его метр, никому не доверяя ухаживать за столь дорогим гостем.
Этого человека побаивались. Фамилия его была Мохов, звали Альберт Васильевич.
И кличка у него была. В определенных кругах его звали «Темный».
Но Альберт Васильевич не был ни налетчиком, ни трикотажным дельцом. У него была престижная профессия, дававшая ему определенное положение среди московских деловых.
Он был ювелиром. И очень хорошим. Работал он на дому, имел официальный патент, платил положенные фининспекции деньги всегда вовремя.
Но даже если бы он запоздал с оплатой, думаю, ни один фининспектор не отважился бы его беспокоить.
Мохов был «темным» ювелиром, он выполнял неучтенную левую работу для «пламенных» чекистов братьев Кобуловых, министра госбезопасности Меркулова и их грузинских коллег.
Поговаривали, что у него бывал полковник Саркисов, начальник охраны Лаврентия Берии.
Телохранитель заказывал недорогие безделушки, которыми лубянский маршал одаривал своих многочисленных любовниц.
Колечки и браслеты были выполнены Моховым так элегантно и красиво, что производили впечатление очень дорогих вещей.
Разные слухи ходили по Москве о работе Альберта Васильевича. Говорили, что Амаяк и Богдан Кобуловы, генералы МГБ, соратники всесильного Берии, привозили к Мохову уникальные вещи, изъятые на обысках, но почему-то не попавшие в протоколы, и Темный переделывал их, давая камням и золоту новую жизнь.
Мохова в его кругу побаивались, старались не сближаться с ним, поэтому он заводил широкие знакомства среди московской артистической богемы.
В 1951 году, на Рижском взморье, я впервые увидел его в компании Александра Вертинского.
В 1950 году в Москве появилась весьма опасная группа разгонщиков. Как потом выяснилось, в нее входили молодые офицеры, уволенные из армии в 1945 и 1946 годах.
Практически все из них прошли войну, не боялись ни крови, ни опасности. Что любопытно, все пятеро некоторое время служили в Германии и Австрии, привыкли к легким послевоенным деньгам, которые сами текли в руки на бывшей вражеской территории.
Они вернулись домой, поступили на работу и в институты, но запасы скоро кончились, а московские рестораны каждый вечер манили к себе молодых лейтенантов.
Тогда они придумали беспроигрышную схему.
Они начали бомбить цеховиков и торгашей.
Но делали это так, как их учили в армии. Сначала разведка. Молодые, хорошо одетые, щедрые ребята-фронтовики с хорошенькими девушками стали постоянными посетителями самого модного в ту пору ресторана «Аврора» на Петровских линиях, там нынче кабак «Будапешт».
В этом ресторане ежевечерне собирались артельщики, торгаши, деловые люди из Столешникова.
Там ребята знакомились с деловыми людьми, пили с ними и выведывали их маленькие тайны.
А через несколько дней в квартире подпольного дельца раздавался звонок.
Входили двое или трое молодых людей, предъявляли муровские книжечки, клали на стол ордера на обыск и начинали изъятие денег и ценностей, нажитых преступным путем.
Все оформлялось по всем правилам. Протокол изъятия, протокол допроса. Потом перепуганному цеховику говорили, что он может переночевать дома, а утром прибыть в МУР, где на его имя будет заказан пропуск.
Лейтенанты были неплохими психологами. Они точно знали, что никто добровольно в тюрьму не пойдет. Так и было, дельцы исчезали из Москвы тем же вечером.
По Столешникову поползли страшные слухи, говорили об особой бригаде, расследующей дела крупных дельцов.
Многие грешили на Мохова. Его стали бояться еще больше.
Но одного не учли веселые разгонщики-лейтенанты: среди деловых была прочная прослойка агентуры МГБ. Вот к одному из негласных помощников органов они однажды и пришли с обыском.
Утром директор магазина «Меха» не сбежал из города, а отправился прямехонько к оперу, у которого был на связи.
Тот позвонил в МУР… Ну а дальше все пошло заведенным порядком.
Через месяц в доме номер 9, на котором нынче висит мемориальная доска московскому репортеру, на третьем этаже оперативники УМГБ задержали разгонщиков.
Взяли троих, а один, бывший лейтенант из армейской разведроты, прошедший все, что может пройти отважный человек на страшной войне, выпрыгнул из окна третьего этажа во двор и исчез в лабиринтах проходных дворов Столешникова, Петровки, улицы Москвина.
