Прочитав сей документ, начальник 5-го отделения милиции почувствовал прилив радостной энергии и за три дня очистил улицу от художников, мелких торговцев и иного антиобщественного элемента.
Надо сказать, что мудрое это постановление не отвадило всевозможных разбойников от столь привлекательной улицы.
Сегодня Арбат и его переулки практически застроены. Отремонтированы многие старые дома, из которых выселили коренных жителей этого славного московского места, выстроены новые хоромы для нынешних чиновников и нуворишей.
А совсем недавно район поражал огромным количеством пустых домов. В них селились бомжи, московские хиппи и наркоманы.
Ходить поздним вечером по Кривоарбатским, Афанасьевским, Власьевским переулкам было небезопасно.
Я уже писал о грустном медвежонке, собственности фотографа-пушкаря. Исчез фотограф, исчез медвежонок, обожавший булочки и конфеты.
Так уж случилось, что я шел довольно поздно из нового ВТО домой по Кривоарбатскому переулку.
Фонари горели через один. Дома пугающе смотрели выбитыми окнами. Скажу сразу, у меня не было никакого настроения встречаться с милыми московскими хиппи или наркоманами.
Проходя мимо арки дома номер 4, я услышал странный рык, обернулся и глазам не поверил – на меня из темноты арки надвигался здоровенный медведь.
Описывать свое состояние я не буду. Как-то неудобно. Скажу одно – годами наработанный имидж решительного человека практически испарился.
Но медведь не собирался бросаться на меня. Он рычал и приплясывал на месте.
– Не бойся, старичок! – услышал я знакомый голос, и в арке появились мои знакомые художники Алик и Боря. – Не бойся, это же Леша.
Леша – тот самый медвежонок, который вместе с фотографом честно зарабатывал деньги.
Борис подошел к Леше. Тот встал на задние лапы и, как кот, потерся о его плечо.
– Откуда он у вас?
– Да Фима, гад, – сказал Алик, – когда его с Арбата поперли, решил медведя усыпить, а мы выкупили, договорились с ЖЭКом, теперь кантуется в пустой квартире вместе с нами. А вечерами мы его на прогулку выводим.
Через год я встретил Алика на Крымском Валу, и он рассказал мне, что мастерскую в Кривоарбатском у них отобрали, дом начали ремонтировать, и Лешу купил за большие деньги «новый русский», и теперь медведь вроде охраняет его дачу.
Мы привыкли отождествлять Арбат с песнями Булата Окуджавы. С милыми зелеными дворами, гитарами, радиолами, Леньками Королевыми.
Теперь этого района нет. И уже никогда не будет. Мои друзья, а их было много, жившие на Арбате, разъехались по разросшейся Москве. Кто попроворнее, сумел уцепиться в центре, остальные осваивают новые районы, сплошь набитые «лимитой».
Нет того Арбата, нет кинотеатра «Юный зритель», куда мы бегали в десятый раз смотреть «Остров сокровищ» или «Джульбарса».
Нет тихих букинистических магазинов, в которых часами можно было копаться в старых журналах. Исчез старый кинотеатр «Наука и техника». В нем на дневных и вечерних сеансах показывали фильмы о научных подвигах Лысенко или академика Лепешинской, а последний сеанс иногда отдавался под безыдейные фильмы, на титрах которых было написано: «Этот фильм взят в качестве трофея частями Красной армии».
Но что это были за фильмы!.. «Восстание в пустыне», «Индийская гробница», «Воздушные акробаты», «Артисты цирка», «Путешествие будет опасным», «Судьба солдата в Америке».
С раннего утра выстраивалась огромная очередь страждущих, чтобы достать билеты.
Мы бы занимали очередь и ночью, но это было нереально.
С двадцати трех часов Арбат был фактически закрыт. Точно в это время на улицу выходили люди, которых мы звали топтунами. Одеты они были одинаково, в зависимости от сезона. Летом, несмотря на жару, в синих бостоновых костюмах, осенью и весной – в серых коверкотовых кепках и таких же плащах, зимой – в черных пальто с каракулевыми воротниками и таких же шапках.
Становились они вдоль всего Арбата, на «расстоянии визуального контакта и голосовой связи».
Так было предусмотрено инструкцией начальника охраны правительства генерала Власика.
Тогда я не знал, что верхние этажи и чердаки домов занимали снайперы и пулеметчики.
Арбат был одним из участков дороги сталинского кортежа на Ближнюю дачу.
У замечательного поэта Бориса Слуцкого есть даже стихи об этом. Я цитирую их по памяти, поэтому прошу простить, если ошибусь, но главное в них – суть.
Бог ехал в пяти машинах,
Было серо и рано,
В своих пальтишках мышиных
От страха тряслась охрана.
С перепуганной охраной вождя мне пришлось столкнуться при обстоятельствах вполне экстремальных.
В те былинные годы в стране джаз был запрещен. Люди в ресторанах танцевали под бодрые песни наших композиторов.
Была одна отдушина – так называемые «ночники», их устраивали в заштатных клубах, солидном Доме ученых и Доме журналиста.
Вот туда-то наша компания и бегала. Там играл известный ударник Боря Матвеев, король саксофона Леня Геллер, чудесные аккордеонисты и трубачи.
«Ночники» заканчивались соответственно названию, а потом я провожал свою девушку Марину в ее Николопесковский переулок.
Мы шли по Арбату сквозь строй топтунов, которые провожали нас бдительным взглядом.
«Ночники» в Доме журналиста одно время устраивались регулярно по субботам.
Бойцы «девятки» к нам привыкли, и некоторые даже одобрительно подмигивали нам.
Однажды под Новый, 1952 год я провожал Марину, крутила поземка, ветер нес в спину колючий снег. Было четыре утра. До заветного переулка оставалось совсем немного.
Внезапно из-под арки выскочили несколько здоровых парней, скрутили нас и затолкнули в подъезд дома.
Я даже среагировать не успел.
– МГБ, не дергайся.
В подъезде стояли, прислонившись к стене, полковник в форме Министерства государственной безопасности и несколько офицеров со странными автоматами.
Потом, в училище, я узнал, что это английские «стэны».
Мы ждали минут десять. На улице проревели автомобильные моторы.
– Ну, – полковник облегченно вздохнул, – вы что шляетесь по ночам?
– Гуляем.
– Не гулять надо, а к зимней сессии готовиться, товарищи студенты. Идите и забудьте о нашей случайной встрече.
После проезда кортежа вождя топтуны весело отправились в нынешний ресторан «Прага», который был тогда их штабом и столовой.
Днем на Арбате ничто не напоминало об опасной ночной работе рыцарей щита и меча.
Днем по улице ходил «солидняк». Коллекционеры и антиквары. Украшение московской «трудовой-деловой интеллигенции» слеталось в знаменитую антикварную комиссионку.
