Прежде всего, почему запись расположена так высоко в иерархии? Я полагаю потому, что семья является ячейкой общества. Когда в семье неладно, жди беды; таким образом, необходимость в «не убий» и последующих заповедях вытекает из семейного неблагополучия. Соответственно, прежде всего следует привести в порядок семейные узы.
Хорошо, но почему же почтение к родителям продлит ваши дни на земле? Представьте, что вы стары, немощны, слабы и беззащитны и ни на что больше не способны. Все, что вам нужно, это безмятежно встретить закат своей жизни. Но покоя нет. Дети не оказывают вам уважения. Перебивают, когда вы говорите. Смеются над вашей забывчивостью. Пренебрегают вашими нуждами, и вам приходится все делать самому.
Не знаю, как поступите вы, но я взмолюсь, чтобы Господь забрал меня поскорее к себе. Такая жизнь была бы только в тягость.
Теперь представьте себя тем же стариком, но на закате жизни окруженным почетом. Дети отзываются на любую вашу просьбу. Они внимательны и искренне почитают вас. Вы проживете дольше, чем в прошлом примере, не так ли?
Ладно, почтение к родителям продлит им жизнь, но как же оно продлит вашу?
Ваши дети видят, как вы обращаетесь со своими родителями. Вы даете им правильный пример и тем самым закладываете основу тому, что они станут почитать и вас в старости. В этом смысле, продлевая жизнь своих родителей, вы продляете и собственную жизнь.
Почему же в заповеди речь идет о почтении? Почему не о любви?
Отношения между родителями и детьми всегда бывают напряженными. Такова жизнь. Родителям приходится принимать решения, с которыми трудно смириться их подрастающим детям. Возникают обиды, неприязнь, а иногда даже ненависть. Родители тоже не всегда довольны детьми. Растить их – тяжелый труд: непросто наставлять детей в жизни и устанавливать им рамки дозволенности.
Почтение не связано с эмоциями.
Этот тип стресса – обычное дело, и даже Бог не повелевает нам любить родителей всегда.
Но Бог велит нам почитать их. Почтение не связано с эмоциями. Оно относится к поведению, не зависящему от чувств. Никто не может указать вам, что чувствовать, но можно указать, как следует поступать.
Демонстрируя почтение к кому-то, вы ведете себя так, будто любите его. Именно этого требует от нас Бог: вести себя, как пристало любящему человеку, – не важно, что чувствуешь. Почтение к родителям продлит дни их жизни так же, как и любовь. Я считаю, что любовь – пустое слово, пока оно не подкрепляется правильными поступками.
Следующий вопрос: почему заповедь гласит «почитай», а не «уважай»?
На иврите слово «почитать» звучит как кабед, или кавед (буквы «б» и «в» могут заменять друг друга). Корень слова «кавед» – КВД, что означает «тяжелый». Демонстрируя почтение, мы сгибаемся, склоняем голову и выглядим, как будто несем тяжесть на своих плечах. Мы признаем «весомость» другого человека по сравнению с собой.
В то же время, демонстрируя уважение, мы признаем инакость другого человека и его право отличаться от нас. Однако не признания того, что родители не такие, как мы, ждет от нас Бог. Он велит нам признать, что родители «весомее». (С интернет-революцией и появлением высокотехнологичных гаджетов приходится наблюдать, как дети, ощущая себя более «весомыми», умными и умелыми, чем их родители, не упускают возможности продемонстрировать это… что определенно противоречит заповеди.)
Далее, следует ли трактовать слова заповеди, как «цени», а не как «почитай»?
Нет, поскольку «почтение» не требует особой причины. Иными словами, вы должны всегда почитать старших, особенно родителей, из-за того, кто они есть, а не из-за того, что они сделали для вас. Заповедь требует безусловной признательности родителям, которые заслуживают почтения уже тем, что являются вашими родителями.
С Днем отца вас!
Конфликт отцов и детей
[28]
Несомненно, учиться чему-то новому и очень важному никогда не поздно. Недавно я узнал кое-что новое и, как мне кажется, чрезвычайно важное.
Несмотря на то что в этом, кажется, нет ничего удивительного, я был шокирован, узнав, насколько сложно и временами болезненно быть ребенком знаменитых и преуспевающих родителей.
Разумеется, сын всегда хочет превзойти своего отца (и очень нуждается в этом). Успех и слава родителя задают чересчур высокую планку ребенку, для которого слишком болезненна невозможность не только преодолеть, но даже дотянуться до нее.
Как-то на одном званом вечере, скорее даже празднестве, я разговорился с сыном известного и прославленного виновника торжества, с которым давно был знаком. Возможно, факт давнего знакомства повлиял на то, что слова сына настолько меня поразили. Мне кажется, будет лучше, если я сохраню в тайне личности отца и сына. Молодой человек поведал мне, как сложно быть отпрыском столь известной фигуры.
Сначала я думал, что парень шутит. Но дрожь в его голосе дала понять, что он говорит от чистого сердца.
Прежде всего, молодой человек заявил, что у него не было отца в привычном понимании этого слова – папы, как у всех. Мальчик был вынужден делить отцовское внимание с более чем сотней тысяч других людей, так что на его долю едва ли что-то оставалось. В конце концов, у его отца просто не хватало времени на сынишку. Но это еще не все, признался молодой человек. Дело в том, что в глубине души он часто чувствовал себя неудачником.
Неудачником? Я не поверил его словам и заметил, что он всегда был способным мальчиком.
Тот лишь небрежно отмахнулся.
Все его успехи проигрывали на фоне отцовских достижений. Поэтому он всегда чувствовал, что отец его недооценивает. «Он сам так говорил?» – спросил я.
Ответ был отрицательным. Этого отец не говорил вслух. Но он всегда придерживался высоких стандартов, его ожидания и от себя, и от сына тоже всегда были высоки.
«Я ежедневно сталкивался с этим, – сказал молодой человек. – За столом. В разговорах. Я постоянно чувствовал себя словно под микроскопом, под прицелом его критики, и это сильно подрывало мою самооценку».
Его отец добился успеха благодаря силе своего духа и самокритичности, догадался я. Это происходило в борьбе за то, чтобы работать еще больше и лучше. Но применительно к сыну те же критерии оказали разрушительное действие.
«Что бы я ни делал, – признался сын, – результат всегда оценивается по незримой, вечно висящей надо мной шкале, которую составил отец. В моем воображении он постоянно соревнуется со мной. И мне никак его не победить».
В его голосе я услышал настоящее отчаяние. И это раскрыло мне глаза. Я вдруг осознал все собственные ошибки, которые совершил как родитель. Я сам не бываю вполне доволен своими достижениями и всегда стремлюсь работать больше и лучше. И это одна из причин моего успеха. Но тот же подход, перенесенный на моих детей, как я понял вдруг, тяжело им дается. К моему изумлению, они все по-своему преуспели. Но я мог бы быть мягче в разговорах с ними, в своем стремлении их контролировать.
