– Замечательный проект, – ответила она.
– А как наши друзья татары?
– Пока Россия благоденствует под скипетром Екатерины Великой, пока ее армия непобедима, они будут раболепствовать и пресмыкаться перед нами. Но стоит Российской империи пошатнуться – не дай того, конечно, Бог, – тут Анастасия осенила себя крестным знамением, – то мусульмане – будь они в Крыму или на Кавказе – первыми нас предадут и первыми ударят ножом в спину…
– Мрачный прогноз вы даете, – вздохнул светлейший князь.
– Просто я знаю их подлую натуру, ваше высокопревосходительство.
– Значит, это риск – формировать сейчас татарский полк для сопровождения Ее Величества от Перекопа до Феодосии?
– Давайте ограничимся Бахчи-сараем. От Перекопа до Бахчи-сарая, бывшей их столицы.
– Ладно. Я согласен. Но татары в этом проекте должны участвовать обязательно.
– Коль вы желаете, то будут. Дело лишь в цене.
– Назовите сумму. Хотя бы приблизительно.
– Надо подумать, – Анастасия отхлебнула кофе из чашки и перевела взгляд в окно, выходившее на внутренний двор усадьбы. Там уже покрылись цветами деревья яблонь, груш и абрикос. Они стояли, точно окутанные бело-розовым облаком.
– А ваши конфиденты? – продолжал Потемкин. – Они не могут быть в этом полку?
– Могут, – Аржанова кивнула. – Им тоже придется заплатить, но их поведение более или менее предсказуемо. Впрочем, есть разные способы как вознаграждения, так и принуждения.
– Приведите пример, любезная Анастасия Петровна.
– Пожалуйста. Карачи Адиль-бей из рода Кыпчак. К русским относится неплохо. Я с ним знакома. Во время мятежа татарского летом 1782 года твердо и однозначно держал сторону законного правителя Шахин-Гирея, чем нам весьма помог. Он владеет большими земельными угодьями на северо-западе и западе полуострова, где разводит лошадей. Можно предложить ему выгодную сделку. Купить, скажем, одну-две или три тысячи лошадей для нужд армии, через армейский комиссариат, и заплатить процентов на десять больше.
– У него есть свои воины?
– Да. Человек сто пятьдесят наберется. Выглядят очень живописно. На головах – белые войлочные островерхие шапки, кафтаны – из полосатой ткани, штаны – широкие, одноцветные. Если Адиль-бей им прикажет, пойдут, как миленькие. Дисциплина внутри самого рода у них еще сильна. Хотя, конечно, это уже не Золотая Орда, где за любой проступок – смерть.
– Ну, смертью грозить мы никому не будем, – Потемкин весело улыбнулся своей собеседнице.
– А почему бы и нет? – она была настроена сурово.
– Кочевников мы соблазним блеском императорского золота. Что у них по ценностям стоит на первом месте?
– Само собой разумеется, лошади. Потом – овцы и верблюды. Потом – женщины.
– О женщинах говорить не будем, – светлейший князь перевел лукавый взгляд с Анастасии на ее мужа, внимательно слушавшего их беседу. – Предположим, каждый из татар получит десять рублей и степную лошадь, купленную нами у того же Адиль-бея. Достаточно?
– Думаю, да, – ответила Аржанова.
– Сколько стоит такая лошадь?
– Примерно сорок – пятьдесят акче на их деньги. Они тут еще в ходу. Если в турецких пиастрах, то выйдет… выйдет… а потом – на русские рубли… В общем, недорого…
Аржанова затруднялась в уме производить столь точные математические расчеты. Она принялась искать бумагу и карандаши в «селамлыке». Никаких письменных принадлежностей здесь обычно не держали, и это послужило для нее поводом покинуть помещение, оставив знатного гостя наедине с князем Мещерским. Потемкин пытался ее удержать, но курская дворянка поспешно затворила за собой двери.
Ясно, что они еще увидятся, и даже не один раз. Генерал-фельдмаршал и президент Военной коллегии, екатеринославский и таврический губернатор пробудет в Симферополе как минимум неделю. Много дел у него тут в связи с поездкой царицы. Провести только одно совещание с чиновниками – совершенно недостаточно. «Крапивное семя», как называл их известный русский публицист, начнет работать с должной эффективностью лишь в том случае, если и впрямь увидит над собой священный бич государевой воли.
А с ужином правильно придумано было.
Сначала Григория Александровича занимали удивительные гастрономические произведения их повара-караима. Затем – полуодетые танцовщицы с их соблазнительными формами. Лишь при последующей беседе со светлейшим князем Анастасия точно кожей ощутила, что атмосфера сгущается. Слишком пристально смотрел ей в глаза бывший возлюбленный, слишком выразительно улыбался. Она давно отвыкла от такого откровенного флирта и потому нервничала изрядно.
Да, Потемкин хотел ее смутить, и это ему удалось…
Утро в семье Мещерских подчинялось строгому расписанию. Михаил Аркадьевич завтракал один восемь часов и сразу уезжал на службу. Анастасия Петровна вставала чуть позже и сначала приходила в детскую комнату, где при ней умывали и одевали почти двухгодовалую княжну Александру. Затем она навещала девятимесячного князя Владимира, с которым неотлучно находилась нянька Арина, юная жена Николая. Примерно в то же время появлялась и кормилица. Флора наблюдала за тем, как наследник жадно сосет молоко. Аппетитом мальчишка обладал отменным, и три женщины тем временем спокойно обсуждали разные детали его младенческого бытия.
В десятом часу утра Аржанова садилась завтракать в столовой. Глафира приводила туда Александру. Несколько столовых ложек манной каши наследница съедала в компании с матушкой, под шутки-прибаутки верной служанки. Затем ребенку приносили чашку компота, Анастасии – кофе, сваренный по-турецки. Александра, невероятно похожая на отца, что-то лепетала. Аржанова же задавала ей вопросы по-французски, добиваясь, чтобы хоть два-три слова на этом языке маленькая княжна выговорила правильно.
Внезапно, как вихрь средь бела дня, в обычную семейную идиллию ворвался светлейший князь Потемкин. Большой и шумный, он стремительно шагнул в столовую. Анастасия, одетая в простое домашнее платье, в гневе вскочила из-за стола:
– Что это значит, князь?!
– Ничего, душа моя. Просто я решил пить кофе вместе с вами. А для прелестной княжны Александры у меня есть подарок…
Слуга нес за генерал-фельдмаршалом большую картонную коробку. Григорий Александрович галантно поклонился наследнице, которая ошеломленно наблюдала за огромным человеком в темно-зеленом кафтане, сплошь расшитом золотыми позументами. Однако она не заплакала, а, наоборот, улыбнулась ему. Жестом фокусника екатеринославский и таврический губернатор извлек из коробки роскошную фарфоровую куклу в пышном розовом платье и вручил Александре.
– Что надо сказать, Саша? – автоматически спросила Аржанова, тоже слегка ошарашенная разыгранным действом.
– Merci bien, monsieur
[7]
, – ответило разумное дитя, крепко прижимая к себе куклу.
