Верная своему обычному распорядку, Екатерина Алексеевна вставала рано утром, писала, работала с документами и затем обедала тоже рано – в двенадцать часов дня.
Михаил уже стоял в дверях комнаты и смотрел на свои карманные серебряные часы. Серафима подкалывала к уложенной прическе барыни шиньон с длинными завитыми локонами, спускающимися до плеч. Сама Анастасия, стоя у зеркала и держа в руках пуховку с рисовой пудрой, касалась ею то лба, то щек, то подбородка. Пробыв в седле и с открытым лицом на майском солнышке два дня, курская дворянка слегка загорела, а загар у светских дам в то время был вовсе не в моде.
– Ваше высокоблагородие, мы сейчас опоздаем, – сказал князь.
– Милый, еще минуточку.
– Право, на Алмазе в эскорте царицы ты выглядела ничуть не хуже.
– Но здесь же не будет Алмаза. Государыня вместе со своими гостями станет смотреть только на меня. Я должна соответствовать…
Прием, как это заведено при дворе, начался с церемонии представления императрице. Таврический губернатор светлейший князь Потемкин называл фамилии и должности. Чиновники, выстроившиеся в ряд, отвешивали поклон, потом опускались на одно колено. Их жены приседали в глубоком реверансе. Коллежский советник князь Мещерский, старший по чину среди всех присутствующих статских, был представлен после двух полковников, командиров Копорского и Вятского пехотных полков.
Офицерам Екатерина Алексеевна сказала что-то приятное о состоянии вверенных им воинских частей. С Мещерским она говорила на полминуты дольше – о дорогах на полуострове.
– Дорогу от Симферополя до Бахчи-сарая мы будем переделывать, Ваше Величество, – бодро доложил ей Михаил. – Скалы взорвем, спуск уровняем насыпями…
– А вы, княгиня, тоже ездили по этой дороге? – обратила приветливый взор императрица на курскую дворянку и остановилась около нее.
– Конечно, Ваше Величество, – ответила Аржанова. – Дорога просто ужасная.
– Больше так не рискуйте, моя дорогая, – дала ей совет царица и двинулась дальше.
Остальные благородные дамы тотчас вообразили, будто Екатерина II будет беседовать и с ними. Но она не сказала им ни слова. Завистливые взгляды женщин Анастасия чувствовала на себе в течение всего приема. Это забавляло Флору и даже улучшало ей настроение. Но она не знала, что на том признательность монархини не кончилась. В тот же вечер ей передали пакет, запечатанный красными императорскими печатями. В нем Аржанова нашла два царских указа: о трех деревнях с четырьмя сотнями крепостных в Курской губернии, передающихся ей в вечное владение за особые услуги, оказанные государству Российскому, и о новом земельном пожаловании в Крыму – тысяча десятин в районе Черной речки и поселения Балаклава.
Может быть, Екатерина Алексеевна и хотела бы отметить отвагу и смекалку Флоры военной наградой, однако не могла этого сделать. Традиции и обычаи XVIII столетия диктовали ей иные правила поведения. Таким образом, курская дворянка увеличила свое состояние примерно в два раза, но на царском приеме ордена получили другие. В частности, управитель канцелярии таврического губернатора князь Мещерский – орден Св. Анны, еще пять чиновников – ордена Cв. Владимира 4-й степени, пехотные офицеры – золотые шпаги с надписью «За храбрость».
Государыня в краткой речи отметила заслуги своей администрации в Тавриде. Во-первых, недавно проведенную перепись населения, которая показала, что на полуострове проживают примерно пятьдесят тысяч татар мужского пола, и это составляет подавляющее большинство среди караимов, греков, армян и крымчаков. Во-вторых, грамотно организованные работы по землеустройству и размежеванию угодий, отчего выиграли те татарские беи и мурзы, которые поддерживают русских.
В беседе за обедом, протекавшим в непринужденной обстановке, Екатерина Алексеевна определила новые задачи. Прежде всего, необходимо разрушить почти мононациональный состав населения в Крыму. Пятьдесят тысяч татар – слишком много для стратегически важного района. Пусть они вместе со своими муллами-фанатиками уезжают в Турцию, под власть султана Абдул-Гамида I. Там, среди единоверцев, татарам будет гораздо лучше. Российское же правительство начнет финансировать переселение в Тавриду в первую очередь русских из центральных губерний страны, затем – украинцев, затем – немцев, затем – армян, греков, сербов, поляков и даже эстонцев. Всех надо селить здесь компактно, дабы складывались крепкие общины, готовые в случае опасности стать опорными пунктами и сформировать отряды самообороны.
Нечто другое монархиня говорила на следующий день, когда в Кофейной комнате ханского дворца принимала представителей крымско-татарской знати. Карачи Адиль-бей из роды Кыпчак, братья Мехмет-бей и Абдулла-бей из рода Ширин, седобородый, согбенный от своих болезней давний сторонник русских Али-Мехмет-мурза с младшим сыном Бекиром из рода Яшлав, Джанибек-мурза из рода Барын, сначала знавшийся только с османами, а теперь перебежавший к их победителям, Тохтамыш-беки из рода Кырк и Саадет-мурза из рода Мансур прислали много воинов в царский конвойный полк. Но некоторые из них сами царицу от Перекопа до Бахчи-сарая не сопровождали.
В Кофейной комнате, плотно окруженной «восточным» эскортом, для гостей приготовили подарки: каждому – по золотой табакерке с вычеканненым на крышке портретом императрицы в профиль – и угощение: кофе со сладостями. Беи и мурзы пили кофе, не сводя глаз с приятного, исполненного покоя и достоинства лица великой повелительницы народов Севера. Она говорила медленно, чтобы успевал работать переводчик, молодой казанский татарин. Иногда Абдулла-бей, бывший каймакам округа Гезлеве, владеющий французским, задавал ей вопросы, и она отвечала ему по-французски.
Самодержица всероссийская поблагодарила за гостеприимство, ныне ей здесь оказанное, за службу крымских всадников, проехавших с ней по безводным степям двое суток, и предложила приступить к формированию крымско-татарского конного полка уже на постоянной основе для службы в ее армии. Офицеры этого полка получат все права и привилегии российского дворянства. Рядовые – лошадей, оружие и жалование согласно штатам российской регулярной кавалерии. Обмундирование полка будет похоже на татарскую национальную одежду. Мусульманские священнослужители войдут в полковой штат. Жизнь в этой воинской части будет проходить согласно законам шариата.
По-прежнему заворожено глядя на Екатерину II, беи и мурзы согласились со всем, что она им сейчас рассказала. Но каждый из них потом счел необходимым для себя обратиться к государыне с собственной речью, состоящей хотя бы из нескольких слов. Только это было не деловое обсуждение ее предложения о создании полка, а восточная светская беседа, в коей участники соревнуются друг с другом в цветистом красноречии.
Аржанова с десятью кирасирами, одетыми в татарские кафтаны, на всякий случай находилась в соседней комнате за тонкой деревянной перегородкой. Она слышала весь разговор. Ничего нового для нее достопочтенные гости не сказали. Цену их обещаниям Флора знала. Но сама мысль о формировании среди здешних аборигенов двухтысячного отряда, отмеченного царским благоволением и особыми привилегиями, казалась ей абсолютно правильной. «Разделяй и властвуй!» – вечный девиз покорителей необъятных пространств и целых народов…
