Алиса убрала пистоль за пояс.
– Живой? – спросила она у Томаса.
Тот попытался что-то сказать сквозь тяжелое дыхание и кашель, но девушка не разобрала ни слова. Она подошла поближе и, проверив, все ли у него в порядке, подхватила с земли арбалет.
– Он все не унимается! – раздался у нее из-за спины голос крестьянина.
– Иду! – выкрикнула Алиса в ответ, быстро натягивая тетиву.
Когда повернулась обратно к рыцарю, она увидела, что тот, все еще лежа на земле, одной рукой ухватился за кувалду, а второй пытается достать Эрика. На доспехе уже было порядка двух десятков вмятин, но это, похоже, совершенно не беспокоило его владельца.
– Да уймись же ты! – кричал Эрик, пытаясь вернуть себе кувалду.
– Сейчас, сейчас. – Алиса подошла к рыцарю и, приставив арбалет к его шлему, отправила болт сквозь глазницу. – Вот и успокоился.
Алиса с облегчением выдохнула лишь затем, чтобы услышать за своей спиной женский крик. Она резко обернулась и увидела, как раненая женщина с ножом в руках бросается на старика. Доли секунды. Она прыгнула на него, а он выставил перед собой меч. Лезвие прошло насквозь через грудную клетку. Женщина лишь харкнула кровью и тут же перестала двигаться. Ее уже мертвое тело спустилось ниже по клинку и упало на Томаса.
– Какая же ты тяжелая, – прокряхтел тот, пытаясь сбросить с себя труп.
Все было кончено.
– Мы… – вдруг с дрожью в голосе произнес Эрик, – …мы их всех убили?
– Я их всех убила, – с усталой и одновременно взволнованной улыбкой на губах произнесла девушка то ли из гордости, то ли в попытке подбодрить своего новоявленного брата по оружию. – Ты помог, но… – Она вдруг посмотрела на старика, который все еще не выбрался из-под привалившей его женщины. – Иди, помоги дедуле встать.
Крестьянин кивнул. В его глазах читалось какое-то облегчение, но все равно он явно был на взводе. Алиса тоже была взволнована, но такое состояние было для нее привычным. Она четко знала, как использовать огонь, горящий у нее в крови после битвы. Надо было действовать, и действовать быстро.
В первую очередь она забежала в дом и убедилась, что внутри больше никого нет. Похоже, тут Лэнгли был с ними честен. Затем она спешно вернулась к рыцарю и начала снимать с него доспех. Нельзя было позволить стали испортиться от крови. Из-под шлема показалось изуродованное лицо, черты которого было сложно разобрать после выстрела. Мужчина был бородат, и это все, что девушка сейчас могла о нем сказать. Избавившись от застежек брони, она сняла верхние пластины и откатила рыцаря в сторону. Одновременно мускулистое и жирное тело оказалось, к удивлению Алисы, практически лишено характерных шрамов. Кем бы этот тип ни был – он не участвовал ни в турнирах, ни в настоящих сражениях.
Рядом с ней прошел Эрик. В руках у него были походные мешки.
– Что ты делаешь? – удивилась Алиса.
– А ты?
– Я… – Она на секунду задумалась, а затем повторила с нажимом в голосе: – Что ты, во имя всего светлого, творишь, я спрашиваю?
– Выношу их вещи из дома, прежде чем предать его огню, – совершенно спокойно ответил крестьянин. – Тебе придется помочь мне затащить здоровяка внутрь.
Аристократка встала, выпрямилась в полный рост и посмотрела на него со всей той властностью, что была в ее взгляде.
– А спать мы где будем, умник? – спросила она громогласно.
– Ну не в доме с неупокоенными мертвецами – это уж точно. И не в доме рядом с неупокоенными мертвецами.
– Я… – Алиса обернулась, чтобы найти поддержку в лице старика, но увидела того сидящим возле стены дома, там, где его усадил парень. У вора, похоже, не было сил даже встать. Кажется, он уже дремал.
– Ты, наверное, хочешь копать им всю ночь могилы? – спросил Эрик.
Девушка не нашла что сказать.
Парень кивнул ей и уже было продолжил заниматься своими делами, но вдруг остановился и посмотрел на нее пристально. Она ответила ему тем же. Казалось, крестьянин испытывает ее. Было в его взгляде что-то сильное и осуждающее, что затрагивало самые потаенные страхи в душе аристократки. Так же на нее когда-то смотрел отец. Алисе стало не по себе.
Слова будто сами вылетели у нее изо рта:
– У нас теперь есть походное снаряжение. Разобьем лагерь дальше по дороге на Кретч.
Крестьянин кивнул:
– Ночь еще молодая.
Эрик
Эрику не нравилось все происходящее. Очень не нравилось. Но разве у него сейчас был иной выбор, нежели следовать за своими куда более опытными спутниками? И старый вор, и аристократка, похоже, были компетентны в плане разного рода авантюр. Эрик был привычен к жизни крестьянина, жизни на своей земле, в безопасности родных стен и родной деревни. И в этой жизни не было места ни убийствам, ни дерзким побегам, ни… Парень даже и не мог предположить, какие ужасы его ждут впереди.
Он поджег лесопилку. Не веря в то, что это его руки держат горящий факел, он подпалил сухое сено, облитое керосином. Огонь вспыхнул ярким пламенем и в один миг перекинулся на стены старого дома.
В стороне от пожара раздалось лошадиное ржание. Алиса и Томас держали под поводья лошадей, которые когда-то принадлежали убитым путникам. Весь новообретенный скарб уже погрузили в седельные сумки. Признаться, рыцарь и его слуги почти и не разгружали лошадей, когда остановились на ночлег. Так что грабеж оказался делом совсем простым. Взяв одну из лошадей под уздцы, Эрик в очередной раз ужаснулся происходящему. Надо же, грабеж. До чего он докатился!..
Должно быть, на его лице в свете полыхающей лесопилки сейчас отразились лишь тени тех эмоций, что жгли изнутри.
Вскоре Томас и Алиса привычными движениями забрались в седла, и парень, внимательно пронаблюдав за ними, последовал примеру. Конечно, он умел ездить на спине лошади. Просто куда привычней было бы запрячь ее, скажем, в плуг или телегу. По собственному мнению, крестьянин не обладал нужной для верховой езды ловкостью.
Эти двое о чем-то беседовали, но Эрик их не слушал. Его куда больше интересовало животное, которое так любезно пустило его на свою спину и сейчас несло вдоль полузаросшей лесной просеки. Кобыла была рада тому, что теперь на ней восседал не рыцарь, облаченный в тяжелые латы, а обычный, среднего веса мужчина. Поначалу она беспокоилась – запах наездника и его движения были непривычны. Но это беспокойство прошло, когда его мозолистые руки коснулись загривка. Эрик умел успокаивать животных. Это не было каким-то особым даром, просто он чувствовал вещи, недоступные другим. Он слушал животное и действовал соответственно тому, что слышал. Лошадь уже устала от дальней дороги. Она несла своего тяжелого наездника уже не первый оборот Шпиля. Город, в котором ее продали, стоял на проточной воде. Кем бы ни были покойные – они путешествовали из дальних стран.
