Эрик помогал как мог, но вскоре понял, что он тут не нужен. Заняв место Томаса, он решил подремать пару часиков. Но сон на мягком диване вышел даже менее приятным, чем на тех ступенях. Ему снилась Дана. Его жена была совсем одна. Она была напугана и несчастна, в заточении, окружена врагами. И в том сне он должен был ее спасти. Разорвать цепи, сковавшие ее.
Он открыл дверь в ее темницу… и только тогда понял, что не спит.
Внизу, в подвале, горел свет. Они оставили Тамаре зажженную лампу.
Еле справившись с собой, Эрик закрыл дверь и тут же направился на второй этаж, затем на чердак.
– Сэм! – чуть ли не крикнул он. – Эй, Сэм!
Он вломился в комнату без стука и застал парня и девушку за секунду до поцелуя. Катрин тут же отпрянула от своего возлюбленного, вскочила на ноги и стыдливо отвернулась к окну. Сэм сначала удивился, но затем это чувство на его лице сменилось недовольством.
– Чего тебе нужно? – спросил он жестко.
И правда. За окном была ночь. Он прервал важный для них момент. Возможно, стоит уйти.
– Нет! – выкрикнул Эрик.
– Что? – не понял садовник.
– Как ты избавился от Скверны? – С этими словами боль пронзила голову Эрика, и его ноги онемели так, что он еле удержался на них.
Сэм, увидев, что ему стало плохо, подхватил колдуна под локоть и усадил на кровать.
– Что с тобой случилось?
– Со мной все хорошо. Извини, что побеспокоил, – сказал Эрик и попытался встать.
Сэм жестко усадил его на место.
– Зови всех, – сказал парень девушке, та смотрела на них с нескрываемым беспокойством. – Наберите ванну и несите всю соль, что осталась в доме. Только ту, что в подвале, не трогайте.
Эрик хотел сказать, чтобы они не беспокоились, а еще он хотел закричать от ужаса. Что-то страшное происходило с ним. Вскоре он обнаружил себя лежащим в большой деревянной бадье, полной воды. Он лежал в ней прямо в одежде и пытался выбраться. Сэм и Алиса держали его вдвоем, пока Томас и Катрин высыпали в воду какой-то белый порошок. Вода с каждым мигом становилась все горячее и горячее и, казалось, сейчас закипит. Эрик попытался закричать, но Сэм накрыл его лицо ладонью, и весь мир исчез.
Очнулся Эрик все так же в ванне. Все стояли над ним и молча наблюдали. Сколько прошло времени? Несколько дней или один только миг? Сэм отстранился, вытягивая длинную лозу прямо изо рта Эрика. Крестьянина чуть было не вывернуло наизнанку. Лоза росла прямо из руки Жнеца, ее основание было зелено, но затем она начинала темнеть, становясь наконец абсолютно черной. Когда эта дрянь покинула Эрика, он увидел, что это не просто лоза – на ее конец был нанизан уродливый червь. Он все еще шевелился и пульсировал, когда садовник кинул его в огонь. За вспышкой последовало шипение, воздух наполнился белой дымкой. Эрику дали стакан воды. Она оказалась невыносимо соленой, и он выпил ее с большой жадностью.
– Надо прикончить ее, – произнесла Алиса, – пока еще кто-то не пострадал.
Катрин ахнула.
– Нет, не надо, – с большим трудом сказал Эрик. В горле у него будто стоял песок.
– Ты точно все вытащил? – спросил Томас у Сэма.
– Я это гарантирую, – подтвердил садовник.
– Я сам оплошал, – сказал Эрик, – еще тогда, в поезде. Заглянул слишком глубоко в ее воспоминания и прикоснулся в них к чему-то ужасному. К Скверне.
– Тогда нам тем более нужно от нее избавиться.
– Я себя почти не контролировал, хотя эта дрянь была во мне не больше дня. – Эрик попытался вылезти из ванны, но Томас не дал ему этого сделать. – Представь себе, что происходит с этой несчастной? Скверна играет с ней, как с марионеткой, а девчонка даже и не подозревает. Когда я был… там… все казалось таким естественным, таким простым и понятным. Алиса, я понимаю, сколько боли ты испытала, но виновата в этом не Тамара, а Скверна. Она и так уже расплатилась за свои грехи жизнью своего брата.
– Она даже не начинала платить.
– Я согласен с Эриком, – сказал Томас, – я против того, чтобы убивать девчонку.
– А что будет, если это повторится? – Алиса явно не была готова на этом останавливаться, она указала на Эрика, лежащего в ванной. – Что, если то же самое случится с кем-то из нас?
– Если бы такое было возможно, Скверна давно правила бы всем миром, – заметил Томас.
– Это может случиться только с такими, как мы, – объяснил ей Сэм.
Эрику постепенно становилось лучше. Он откашлялся и произнес:
– Но будь я проклят, если позволю такому повториться.
Сэм помог ему выбраться из ванной, а затем нашел кое-какую одежду. Вещи с плеча Жнеца были Эрику немного велики, но он не видел в этом проблемы.
Поужинали они все вместе. Еду пленнице, по общему согласию, отнесла Катрин. Разговоров за столом не вели. Им, конечно, было о чем поговорить, но все, похоже, решили оставить важные решения на потом. Споров и переживаний на сегодня уже хватило. Алиса была мрачна, но все же спросила Эрика о самочувствии. К его собственному удивлению, ему было значительно лучше. Это походило на тот момент, когда он заговором снял с себя оковы в каторжной телеге. Он был измотан, но чувство свободы окрыляло его.
Ближе к ночи все отправились спать, но Эрик не чувствовал себя усталым. Ему хотелось подышать ночным воздухом. Прихватив плащ Жнеца, который раньше принадлежал Алисе, а до нее – настоящему сэру Денериму, он вышел за дверь.
Ночной Кретч встретил его своими холодными объятиями. Оранжевое пламя коптило стекло в уличных фонарях, дрожало, и оттого на стенах домов плясали тени. Воздух был сырым. Под вечер с озера ветром нагнало тумана, тот сейчас постепенно оседал на узких, мощенных брусчаткой улочках.
Эрик покинул замковый котел и спустился к Старой площади, в сердце Старого города. На улицах почти никого не было. Парочка встреченных им портовых работяг быстро прошла мимо. Сразу за площадью, по пути к мосту, чьего названия Эрик не знал, ему встретился патруль стражи.
Один из стражников бесцеремонно посветил колдуну фонарем в лицо. Эрик прикрыл глаза рукой. Когда зрение вернулось спустя несколько секунд, он увидел, что сержант, ведущий патруль, взялся за козырек своего шлема в приветственном жесте.
– Прошу прощения, – сказал он, и стражники продолжили движение.
– Ничего страшного, – ответил Эрик, потирая глаза, затем добавил уже тише: – Речного рака вам в штаны.
Мост оказался несколько меньше Большого Каменного, что располагался ближе к Фейрфаксу, но так же, как и его брат, находился на достаточной высоте, чтобы под ним легко проходили даже крупные речные суда. Отсюда открывался живописный вид на театр, строящийся в устье реки, и новый город, что лежал по ту сторону черной воды.
Вода, впрочем, была не такой уж и черной. По ней бежала тонкая рябь, в которой играли отблески уличных фонарей. Оранжевый свет Старого города будто бы боролся с синими огнями нового. Фонари по ту сторону реки были немного другими. Пламя в них было размером меньше, но давало больше света и почти не дрожало.
