– Хорошо, Александр, я немного приоткрою завесу тайны, но лишь для того, чтобы мы смогли быстрее договориться и найти решение, которое устроит нас обоих.
– Буду очень вам признателен.
– Скажите, Александр, вам нравится ваш мир?
– Который именно?
– Тот, откуда вы пришли.
– В нем достаточно отрицательных черт.
– Вот как! Отрицательных? – Он улыбнулся. – Как это мило прозвучало! Отрицательных, значит! Вы мне казались большим реалистом. Неужели я ошибся?
– Смотря что вы ожидали услышать.
– О падении морали, уничижении человеческих свобод. Реальных, а не провозглашенных с трибун.
– Вы говорите с таким пафосом… Не ожидал.
– Напоминает либеральную прессу, не правда ли? Думал, так будет привычнее. Извольте, скажу по-другому: ваш мир подыхает. Напоминает гниющего сифилитика, который пудрит отваливающийся нос и тыкает пальцем в разные механические игрушки. Перечислить все болезни вашей цивилизации?
– Увольте меня от этой радости, – нахмурился я.
– Вот и славно, – благодушно заметил он. – Значит, вы понимаете, что я прав, и не будете меня разубеждать и доказывать обратное.
– Вы пару раз сходили в наш мир, и сразу поставили диагноз?
– Зачем же «сразу»? Мы наблюдаем за вашей цивилизацией уже лет тридцать и, как говорит один мой коллега, «прогноз неутешительный». Это несколько поменяло наши планы по отношению к вам и вашим… соплеменникам.
– Что же входило в эти планы? Сотрудничество? В чем оно должно было заключаться?
– Вот это мы и хотели бы обсудить…
– Вы, конечно, знаете, как спасти наш погибающий мир?
– Если бы мы знали, то не оказались бы здесь, – неожиданно резко ответил он.
– Погодите… Вы… – У меня даже дыхание перехватило. – Кто вы такие?
– Мы такие же пришлые чужаки, как и вы, мистер Талицкий.
– Вы из другого мира?!
– Разумеется. Со здешней техникой между мирами не погуляешь! Мы не из вашего мира. К сожалению, не он один скатился до совершенно скотского состояния.
47
– Это… – Я даже не нашел слов, чтобы выразить свое удивление.
– Невероятно? – помог Дэвид Митчелл. – Пожалуй, я с вами согласен.
– Вы рассчитываете, что я вам поверю?
– Верить или не верить, – он качнул головой и поджал губы, – это ваше право. Если вы не против, то я расскажу историю о гибели мира. Одного из великого множества миров.
– С удовольствием послушаю.
– Итак… – Он посмотрел на огонь камина и прищурился. – Некогда мир был подходящим местом для… двуногих. Таким бы и остался, если бы не бездумное отношение к природе и нравственности. То, что люди называли прогрессом, превратилось в игру для власть имущих. Именно с их подачи мнимые свободы превратились в извращения, а люди – в стадо свиней, готовых на все ради очередной игрушки. Вам это знакомо, мистер Талицкий?
– Есть нечто схожее. Мораль – штука сложная…
– Мораль? – усмехнулся он. – Вы оптимист, мистер Талицкий! Ладно, это ваше право! Я, с вашего позволения, продолжу?
– Конечно. Я весь внимание!
– Все это привело к тому, что мир превратился в загаженное болото, заселенное людьми без идеалов и морали. Само понятие «мораль» стало ехидной шуткой, подкрепленной очередным преступлением извращенца или убийцы, которого обязательно помилуют, потому что смертную казнь упразднили как пережиток варварских времен, недостойный светлого настоящего. Моральные нормы превратились в средство торговли и стали меняться в угоду модным тенденциям. Несмотря на это кастрированное правосудие, повсеместно возникали гражданские войны, спровоцированные мировыми державами…
– Вот это уже знакомо…
– Знакомо?! – Митчелл схватился за ручки кресла и резко наклонился вперед, будто хотел удостовериться в моих словах. – Вы увидели свой мир?!
– Да.
– Нет, мистер Талицкий, я рассказывал о своем мире! Еще пятьдесят лет назад он был очень похож на ваш. Вы можете усмехнуться, и отчасти будете правы: что такое эти жалкие пятьдесят лет? Мгновение! Увы, но для человечества, которое сорвалось и летит в пропасть, каждая секунда на счету.
– Неужели все так печально? – спросил я, но он меня не слышал.
– Цивилизация замкнулась на себе, погрязла в бюрократизме и утратила живое начало. Вы знаете, в чем самая главная проблема мира? В одиночестве, которое не только проникло в души людей, но и стало основополагающим фактором политики всех государств.
– Что, и у нас все так плохо?
– Ваш мир деградирует слишком быстро! Я достаточно хорошо изучил вашу реальность. Мировая доктрина – мусор. Так называемая «Европа»? Мусоросборник. Кладбище для стран и народов. Какое будущее ожидает подобный мир? Хаос! Ваша, – Митчелл презрительно щелкнул пальцами, – Америка напоминает дряхлую и склочную старуху, которая готова пойти на что угодно, лишь бы ей дали сдохнуть в тишине и покое. Ради этого готова утопить мир в крови. Как вам перспективы такого мира?
– Незавидные.
– Что будет дальше, знаете? – спросил Митчелл и пристально посмотрел на меня.
– Догадываюсь. Вы знаете, как помочь?
– Увы… – Он покачал головой.
– Какие же цели вы преследуете, вторгаясь в наш мир? Что изучаете?
– Изучать там нечего. Нам была нужна информация.
– Для чего?
– Чтобы закрыть проход между мирами.
– Вот как… Зачем?
– Поначалу мы хотели положить конец вашим варварским методам в исследованиях, но, увы, нельзя вот так взять и закрыть мир. Эта реальность, как выяснилось, агрессивна в своем поведении.
– Мир-«хищник»…
– Вы так его называете? – улыбнулся мой собеседник. – Вынужден вас разочаровать! Не все так просто, как нам хотелось бы! Признаться, поначалу мы думали, что эта реальность обладает каким-то высшим разумом, который целенаправленно вторгается в иные миры.
– Зачем?!
– Увы, этого никто не знает, но определенно в этом присутствует что-то необъяснимое. Мистер Талицкий, взгляните на сам процесс захвата. Представьте огромную толпу людей, которая в определенный момент попала в зону соприкосновения миров.
– Я не очень хорошо разбираюсь в подобных вещах, но попробую представить.
– Мир не забирает всех подряд, а выбирает личность, которая отвечает его требованиям.
– Каким?
– Увы, этого мы до сих пор не знаем, – развел он руками.
– Все это интересно, мистер Митчелл, но один вопрос не дает мне покоя.
