– Что тебе нужно? – спросил он.
Голова снова опустилась и просунулась в окно, все так же перевернутая. Она была очень большая. Мур попятился – его еле ощутимо, как полагается во сне, задело по уху, кажется, перьями.
– У тебя мое дитя, – сказало существо.
Мур обернулся через плечо – а там в лунном свете тускло поблескивала в гнезде из шарфа странная находка. Мур точно знал, что существо имеет в виду именно ее.
– Это яйцо? – спросил он.
– Мое яйцо, – молвила огромная треугольная пасть.
Мура охватили ледяная тоска и отчаяние, но он все-таки спросил:
– Ты хочешь, чтобы я его вернул?
– Я не могу его забрать, – печально отвечало существо. – На мне чары разлуки. Вырываться на свободу я теперь могу только в полнолуние. Мы откладываем яйца там, где чары не действуют, и мне хотелось убедиться, что мое дитя в надежных руках. Его нужно закопать в теплый песок.
Это было совсем несложно. Мур повернулся к сияющему яйцу и превратил согревающие чары в согревающе-песчаные.
– Так хорошо? Что мне еще сделать?
– Когда дитя вылупится, пусть живет на воле, – сказало существо. – Корми его, люби его и дай ему расти.
– Обязательно, – пообещал Мур.
Но даже во сне он не представлял себе, как это обеспечить.
– Спасибо, – сказало огромное существо. – Я отблагодарю тебя, как только смогу.
И убрало голову из окна. Наверху послышалось шуршание. Потом за окном мелькнула, падая, огромная тень с гигантскими распростертыми крыльями и бесшумно, словно сова, пронеслась на фоне луны.
Мур сонно побрел к яйцу, размышляя над тем, как оправдать доверие существа. Во сне он удвоил количество теплого песка и трижды проверил, что никто не уронит и не потревожит яйцо, а потом, еще немного подумав, окутал его чарами любви, дружбы и привязанности. Вот теперь хорошо, подумал он, снова устраиваясь под одеялом.
Утром он с удивлением обнаружил, что окно распахнуто настежь. Что же касается яйца, о него можно было греть руки с расстояния в ярд. Наверное, это был сон-реальность, подумал Мур, стоя под душем. Крестоманси говорил, что с кудесниками такое случается.
Когда Мур вернулся, у него в комнате была рыжая горничная Мэри – она удивленно разглядывала яйцо.
– Думаешь, я и с этой штуковины буду пыль вытирать? – сердито спросила она.
– Нет-нет! – испугался Мур. – Не трогай его. Это яйцо дракона.
– Господи помилуй! – воскликнула Мэри. – Да я к нему и близко не подойду! У меня в этой суматохе и так хлопот полон рот.
– А что, Крестоманси так и не вернулся? – спросил Мур.
– Ни слуху ни духу, – ответила Мэри. – Все ночь напролет просидели в главном кабинете, творили чары, чтобы найти его. Сколько я им туда перетаскала чашек чаю и кофе, уму непостижимо! Леди Чант нынче утром вся белая, как простыня.
Муру было очень жалко Милли. Уже после завтрака, не дождавшись новостей, он пошел в главный кабинет сказать Милли, что у Крестоманси все хорошо – то есть не совсем, но все-таки хорошо, подумал он, прощупав по пути, как обстоят дела далеко-далеко. Что-то там чуть-чуть не заладилось, но это не опасно.
Когда он пришел в кабинет, Милли там не оказалось.
– Пошла прилечь, – сказали Муру. – Не тревожь ее, солнышко, она и так ужасно волнуется.
– Тогда передайте ей, пожалуйста, что у Крестоманси все более или менее хорошо, – попросил Мур.
Ему сразу стало ясно, что никто не верит, что он может это знать.
– Да, солнышко, – сказали все, лишь бы от него отвязаться. – Беги-беги.
И Мур ушел – ему было грустно, как всегда в таких случаях. По дороге он вспомнил, что точно так же – «Беги» – говорили Марианне ее двоюродные дедушки. А он же сам сказал тогда Марианне, что это подрывает ее уверенность в себе… Мур остановился как вкопанный посреди очередного длинного светло-зеленого коридора, каких было в замке много. Он вдруг понял, что потому и знает, каково Марианне, что его самого постоянно принижают. И надо, наверное, вернуться в кабинет и добиться, чтобы ему позволили найти Крестоманси.
Только с какой стати ему позволят это сделать, если они сами не могут?
Мур стоял и думал. Нет, если он будет настаивать или даже просто попросит, кто-нибудь обязательно запретит ему даже пытаться. Вот как надо поступить: взять и найти Крестоманси и вернуть его в замок, безо всякого шума, волнений и уговоров. И ничто не мешает начать прямо сейчас. Мур стоял неподвижно, пока ему не удалось нацелиться мыслями на ту точку в сумрачной дали, где был сейчас Крестоманси. А потом он оттолкнулся и перенесся прямо туда.
И налетел на барьер, который был похож на старый шаткий забор. Забор спружинил и – «дрыннн!» – отбросил его назад. Мур глазом не успел моргнуть, как очутился в своей комнате в башне с ощущением, что из него дух вышибли.
Он сел на ковер, хватая ртом воздух. Возмущению его не было предела. Он же точно знал, что сейчас попадет к Крестоманси. А барьер-то был совсем хлипкий! Его сделали из волшебства, но волшебство это было словно ржавая колючая проволока и старая сетка от курятника. Мур должен преодолевать такие в два счета!
И все равно после этого Мур первым делом подумал про драконье яйцо в гнезде на комоде. Ведь Мура с такой силой швырнуло обратно в комнату – он мог повредить его или разбить! Он вскочил и с тревогой пощупал яйцо.
Оно не треснуло. Лежало себе в покое, тепле и уюте, нежилось в согревающе-песчаных чарах, окутанное чарами любви и заботы. Мур пальцами чувствовал, как в яйце кипит жизнь. Оно чуть ли не мурлыкало, точь-в-точь Фундук на плече у Ирэн. Значит, хотя бы тут все хорошо. А теперь надо добраться до Крестоманси. Мур сел на кровать и стал думать.
Он решил, что нырять прямо в барьер, прямо к Крестоманси было ошибкой. Наверняка барьер для того и поставили, чтобы он тебя отбрасывал, если попробуешь так сделать. Да, точно, так и есть. Барьер сделали для того, чтобы отбрасывать тебя и к тому же сбивать со следа. Зато теперь Мур знал про барьер и знал, что Крестоманси где-то за ним. А это означало, что можно подкрасться к барьеру вплотную и есть шанс проскользнуть вбок вдоль него.
И видимо, барьер такой хлипкий, что его удастся прорвать, если окажется, что иначе за него не попасть. А Мур был кудесник-левша, и это наверняка даст ему преимущество. Ощущение от барьера было такое, будто его построили правши, и к тому же очень упорные. Причем построили довольно давно. Если применить хитрость, возможно, удастся застать их врасплох.
Мур поднялся, не спеша вышел из комнаты и спустился по винтовой лестнице. Нарочно не думая ни о чем особенном – на тот случай, если те, барьерные, ждут, что он предпримет вторую попытку, – он прошел весь замок и вышел к конюшне. Здесь ему безумно захотелось пойти и поговорить с Саламином, но он переждал этот мучительный момент, дал себе зарок, что обязательно вернется, что бы там ни говорил Крестоманси, и по-прежнему не спеша двинулся к сарайчику, где встречались Роджер и Джо, чтобы поговорить про механику. Они как раз были там. Мур услышал, как Роджер говорит: «Да если мы его запатентуем, всем захочется поставить себе такой!» Мур усмехнулся про себя и проскользнул в самую гущу их чар «Не обращай внимания». Так он спрятался, причем даже не за своим волшебством, а за чужим.
