– Не зря, магистр, – подхватил Рус. – Она все равно не заметила бы ни малейшего колебания Силы! Секретаря и кормилицу проверяли у коронпора – чисто.
Ревность в его сердце отсутствовала напрочь – на что Гелиния втайне обижалась. Но что поделаешь, если их души скрепила сама богиня, подарив возможность чувствовать друг друга на любом расстоянии. Вообще-то здесь они сработали вполне самостоятельно (пример Гнатика, эмоции которого ощущали и отец и мать, – тому подтверждение), но Гелиния, до сих пор не ведавшая об истинных возможностях собственного мужа, считала, что эта их с Русом особенность возникла исключительно по воле Величайшей.
– Причем эти злодеи не подобны мне, то есть они не умеют скрывать склонность к Силе. Они хоть и необычные люди, если можно так выразиться, но несклонные. Гелиния давала мне их образы, и я вызывал их «отражения»…
Эти сведения были абсолютно новыми, и все присутствующие обратились в слух.
Рус решил вызывать злоумышленников по одному. «Отражение» лжекормилицы задумал допросить первой. С ней он готов был рискнуть – предстать в образе Лоос, а что будет дальше, старался не задумываться. Он с трудом сдерживал бушующую в нем ярость, поэтому рисовал образ Тирилгин, заранее превратившись в зеленоглазую женщину, в такую, какой видел Лоос после отнятия у богини сущности «паучихи».
Стоя за мольбертом, Рус успокаивался. Он ответственно исполнял роль богини, смотря на себя со стороны, однако полностью в образ не вживался: помнил горький опыт.
Женщина, возникшая в цветущем саду, благоухающем самыми изысканными ароматами, недоуменно, даже дико озиралась. Рус, он же Лоос, изящно спланировал к своей посвященной (в чем бывший раб названной богини был все же не до конца уверен) и успокоил кормилицу, мягко возложив руку на ее чело:
– Угомонись, недостойная! Сколько раз я предупреждала: осторожность и еще раз осторожность! А вы?! – С последним словом псевдобогиня так усилила голос, что женщина волей-неволей рухнула на колени.
– О, Добрейшая! – испуганно взмолилась кормилица, воздев руки. От яркого сияния, коим Рус предусмотрительно окружил голову богини, она жмурилась и была вынуждена опустить свой взор на область живота. – Не казни! Я выполнила все, что говорили мне твои жрицы! Я же не посвящена тебе, не губи мою душу! Я не хочу идти к даркам!!! – На последних словах губы женщины задрожали, и она прокричала их сквозь истеричные слезы. Потом взяла себя в руки и заставила себя посмотреть в лицо Лоос. Рус поразился – на него глядела типичная земная азиатка!
Образ богини Плодородия в это время жил своей жизнью.
– Если ты объяснишься, то, возможно, я тебя пощажу, – безразлично-невозмутимо потребовала Лоос или, как догадался Рус, для этой женщины – Ланья.
– Да, да, да! Я объясню, я все объясню! – Если бы «китаянка» смела, то упала бы ниц и принялась целовать подол длинной белоснежной туники, вырастающей прямо из сочно-зеленой травы. – Он не пил мое молоко, Добрейшая! А в присутствии других людишек я не могла применить Силу к этому отродью!
– Как?! Разве ты не научена извлекать Силу незаметно?!
– Конечно, Добрейшая! Нужна свежая капелька крови. – Женщина стонала и говорила скороговоркой, стараясь быстрее оправдаться. Но постепенно ее речь замедлялась. – У нас не было ничего колющего – все отбирали. И кровь желательно от умирающего брать… А где твой живот, Добрейшая? – Тема сменилась так резко, так неожиданно, что Рус невольно зауважал злодейку.
– Я должна перед тобой отчитываться, смертная?! – Мир закружился вокруг двух женщин. Зеленоглазая взяла кареглазую за голову, резко подняла ее на уровень своего лица, чуть не оторвав от тела, и заглянула «китаянке» в глаза. Той показалось – прямо в душу.
Тем не менее женщина стряхнула сковавшее ее оцепенение и взмолилась, что есть силы зажмурившись от страха:
– Ты не Добрейшая Ланья!!! Неизбежный! Молю, спаси меня от исчадия иного мира!
– Ха-ха-ха, – зловеще хохотнула лже-Ланья и с такой силой сдавила голову своей противнице, что та заорала так громко, как не кричала никогда в жизни. Она могла бы легко заглушить шум знаменитого Зубастого водопада, что в Каринских предгорьях, гул которого нередко провоцирует гигантские оползни.
– Заткнись! – скомандовала «богиня», и губы женщины слиплись. И как она ни старалась, разлепить их более не могла. – Я убью тебя прямо здесь, выпью твою душу, высосу досуха! Ты будешь вечно испытывать такой ужас, что бездны твоего Неизбежного покажутся тебе слаще чертогов настоящей Ланьи! – Зеленоглазая «женщина» плавно перетекла в короткостриженого выбритого сероглазого мужчину, одетого в странную и страшную темно-серую одежду, испещренную тонкими светло-серыми полосами, несомненно, имеющими магический смысл: именно классический костюм-двойка, приправленный белоснежной сорочкой и лазурным галстуком в мелкий белый горошек, более всего остального поразил и напугал жительницу империи Муль, подмастерье ордена Сумерек. А смена человеческой внешности, пусть и резкая, не растянутая на декаду, ее не удивила. Этой хитростью овладели даже глупые ланитки, пришедшие в их предгорный орден почти четыре года назад.
– Где? Мой? Сын? – После этих слов женщину скрючило от боли. Терзало, как ей думалось, каждую клеточку ее тела. С поправкой на образование – каждую мельчайшую частичку. А серые глаза мучителя бесстрастно и безотрывно смотрели в карие глаза бледной женщины, которые могли моргнуть только в одном случае – если она согласится ответить.
Душа Руса страдала вместе с «отражением души» безымянной женщины. Он испытывал ничуть не меньшую боль. Хозяин всего окружающего, ощущающий каждый местный атом как часть самого себя, – не мог сделать другому больно, заставить страдать того, кто полностью подвластен тебе, кроме как через самого себя. Он помнил собственные рабские страдания и никому их не желал. По крайней мере, не в горячке боя и не в припадке ярости, от которой он в данный момент тщательно отгораживался. Не рвать же женщину на части?
«А почему бы и нет?! – злобно подумал Рус. – Она моего сына, мою жену убивала, а я?!» – Он бы точно заставил себя оторвать колдунье голову, если бы ее переполненные болью глаза не моргнули. Русу заметно полегчало, и он разрешил «китаянке» заговорить, одновременно избавляя и ее и себя от страданий.
– О-ох… – с наслаждением выдохнула она. Втянула воздух, зажмурилась и вдруг резко распахнула глаза. В ее взоре читалась такая твердость, что Рус то ли с облегчением, то ли с досадой понял – дальнейшие пытки бесполезны. – Ты – враг нашего мира, – убежденно, непритворно-пафосно заявила она. – Можешь пытать меня сколько хочешь, но своего выродка ты больше не достанешь – он плывет далеко, туда, куда ты не доберешься! Ты, иномировая тварь… – Дальнейшее Рус не слушал. Он на самом деле оторвал ей голову, после чего отправил «отражение» обманутой, но твердой в собственных убеждениях души.
Сразу после этого Рус спешно представил образ помощника Гелинии, Таганула, и материализовал его в паре шагов от себя. Торопился, чтобы напарница не успела рассказать тому о случившемся.
