В порядке небольшого отступления.
Вместе с кубинскими товарищами я побывал на вилле, где жил и работал великий Эрнест Хемингуэй. Я обратил внимание, что для кубинцев это место — святое, и мне это было очень приятно, так как Хемингуэй — один из самых любимых мною писателей.
Хорошо помню простой, но прелестный дом в стиле строений тропических стран, продуваемый со всех сторон ветром. Дом Хемингуэя стоит на возвышенности, это лучшее место, чтобы спасаться от очень высокой влажности, которую несёт тёплое море. От виллы мы спустились к заливу, на берегу которого находился небольшой рыбацкий посёлок (здесь и в наши дни проводятся соревнования по рыбной ловле в память о Хемингуэе), затем взобрались на самый верх старинной крепостной башни, и перед нами открылся простор Карибского моря. Вдруг, метрах в 400–500 я буквально простым глазом увидел выскакивающих из воды крупных рыб, косяк которых проходил прямо перед нами по заливу. Нас сопровождал кубинский пограничник-офицер, который объяснил, что это косяки дорадо — очень вкусной и ценной рыбы. На мой вопрос, можно ли экспромтом организовать рыбалку, пограничник ответил, что он попробует, и направился в рыбацкий поселок. Минут через десять к нам уже подходил, пыхтя, небольшой рыбацкий баркас с двумя профессионалами-рыбаками на борту. Мы отправились на рыбалку. Она получилась фантастической. Уже в первые полчаса я поймал на спиннинг двадцатикилограммового дорадо, и тут же, вслед за этим, мой товарищ поймал ещё одну рыбину, правда, метших размеров.
Мы довольно далеко отошли от берега, и тут рыбаки заметили невдалеке огромный плавник рыбины, которая рассекала поверхность почта тихой глади моря. Рыбаки сказали, что это огромный марлин, по их словам, до ста пятидесяти и более килограммов, и можно попробовать его поймать. Это была та самая рыбина, которую ловил рыбак в прекрасной повести Хемингуэя «Старик и море».
Рыбаки тут же снарядили мощную снасть, нацепили на огромный крючок заготовки наживы: на один крюк — рыбу, на другой — кальмара, и мы направили катер в район, где видели рыбину. Мощный спиннинг был укреплён в пол для того, чтобы его не вырвала из рук рыба в случае поклёвки. Я держал один из спиннингов и довольно скоро почувствовал сильную потяжку. Мощная леска, отпущенная метров на 100, а то и на 150, натянулась — я дёрнул. Подсечка не удалась, рыба выпустила наживку и не зацепилась. Рыбаки объяснили мне, что надо было выждать, когда рыбина захватит наживку, и это выжидание могло продолжаться некоторое время. Но ничего не сделаешь — момент был упущен.
Мы бороздили море ещё где-то около часа, рыба не уходила и несколько раз появлялась в поле нашего зрения и шла за наживкой, но поклёвок больше не было. Нам пора было возвращаться, и огромная рыба осталась в море. Может быть, это и хорошо, так как даже из моей пойманной дорадо (кубинцы заказали в ресторане парадный ужин) было приготовлено минимум, десяток рыбных блюд, которые мы в этот же вечер с удовольствием попробовали. Вспоминаю кубинских товарищей и славный остров Свободы всегда с тёплым чувством. И отношусь с искренней любовью к этой стране и её мужественному народу.
Я побывал в служебной командировке в Соединённых Штатах, в трёх городах, где находятся наши представительства: в Вашингтоне — наше посольство; в Нью-Йорке — представительство при ООН; в Сан-Франциско — консульство. Нашим товарищам работать в США действительно непросто. Спецслужбы США помимо физической слежки и всех видов технической слежки и подслушивания постоянно осуществляют психологическое давление на наших товарищей. У ФБР по всем этим вопросам разработана широкая программа, где отдельной главой прописаны приёмы и методы психологического воздействия «на противника» непосредственно в самих США.
Я прилетел в Нью-Йорк и сразу — в аэропорту — прочувствовал на себе действие одного из таких приёмов. Я летел бизнес-классом и выходил в длинный проход к залу аэропорта одним из первых. Вдруг, прямо передо мной, выскочил тип, «как чёрт из табакерки», и быстро, пятясь задом, начал щелкать фотоаппаратом прямо мне в лицо. Смутить тогда меня было непросто, но всё же было очень неприятно. Думаешь: «Вот завтра твоя фотография появится в газетах. И что в этом хорошего?». Тем более, незадолго до моей поездки американцы устроили следующее «шоу». Только что назначенный новый заместитель Крючкова поехал «посмотреть» наши резидентуры в США. Он был назначен со стороны, из ЦК партии. В разведке ранее никогда не появлялся. Кто-то из наших «кадров» предложил в эту первую поездку направить его под другой фамилией (по большой глупости, конечно!). Как об этом узнали американцы — неизвестно. Но спецслужбы дали в газетах фотографию нашего «героя», выходящего из самолёта, и сообщили его настоящую фамилию и должность, задав риторический вопрос с нескрываемым сарказмом: «Что же он у нас собирается делать?». Уже вскоре Андропов, а он тогда был председателем КГБ, перевёл «путешественника» куда-то в другое место. Касательно моей персоны публикаций не последовало, хотя, очевидно, что американцы уже имели представление о моей личности, но, видимо, понимали, что мы в Москве можем им ответить таким же образом. В Нью-Йорке за машиной, в которой меня возили по городу в первый день, пошла примитивная наружка — одна машина, и почти впритык, «на хвосте» у нас. Во второй день с утра история повторилась, но лишь до обеда. Мы пообедать заехали в ресторан и удачно нашли место для парковки. Машина наружки остановилась напротив нас. В ресторане мы сели у окна, и я видел, как один наружник вылез из машины и зашёл в наш ресторан. Убедившись, что за нашим столиком новых лиц не появилось, а мы с картами меню заказываем себе обед, он вышел. Машина «наружки» тут же удалилась, и больше в Нью-Йорке я слежки не замечал.
В Нью-Йорке я жил в нашем большом жилом доме в Ривердейле и специально зашёл «походить-посмотреть» в магазин звукозаписывающей и другой тогда модной техники, который находился по соседству. На «базе» модной техники ФБР завербовало нашего молодого сотрудника Валерия, жившего в этом районе. Наш парень несколько раз заходил в этот магазин, разглядывал технику и приценивался к техническим новинкам. Но покупать приличную аппаратуру было ещё не по карману для него. Хозяин магазина, находящегося рядом с большим «советским домом», естественно, был агентом ФБР. Однажды он, забрасывая «наживку», предложил Валерию «уступить» в цене при любой покупке. Начали обсуждать, и тут хозяин магазина заявил, что он выдаёт на днях свою дочь замуж, и ему нужны два-три ящика русской водки. Он предложил Валерию приобрести для него водку по дипскидке в магазине нашего представительства, за что в ответ обещал зачесть полную стоимость водки в оплату техники из его магазина и другие льготы. Валерий «клюнул», хотя сто раз слышал нравоучения «о бесплатном сыре только в мышеловке», особенно для нас в Америке. Дальше всё было просто. Недели через две к Валерию подошли двое и очень деликатно объяснили, что обмен или торговля беспошлинной водкой — это серьёзный проступок для дипломата, и они (представители власти) хотят лишь предостеречь его на будущее. Разыграна была такая «любезность», чтобы убедиться в том, что Валерий не доложил о «подходе». Его поведение не изменилось. Спустя три дня был новый «подход». На этот раз спектакль повторился, но в более откровенной форме: было заявлено, что «всё будет забыто, но теперь уже при взаимной помощи». Вскоре Валерия попросили предоставить «крошечную» информацию: сначала о соседях по дому, затем о коллегах, потом о наших разведчиках. Увы, но Валерий выдал всё, что только мог, был отозван и осуждён в Москве за измену.
