С несчастным видом приблизившись к Рольфу и опустив глаза, Леони остановилась перед ним. Она сама не вполне понимала, чего ожидать — пощечины, известия о жалком существовании, ожидавшем ее до конца дней, побоев.
Но она совсем не ожидала того, что он нежно коснется ее и заключит в свои объятия. Так они и замерли, а потом Рольф поднял Леони на руки, подошел к кровати, осторожно опустил на постель и сел рядом, поглаживая пальцем ее нежную щеку.
Глаза его, подобные темно-коричневому бархату, скользнули по телу Леони, вызывая необъяснимое. От взгляда этих глаз она напряглась и, когда Рольф склонился к ее лицу, глубоко вздохнула. Их губы слились в поцелуе, и она замерла от тысячи вздохов, затаившихся и пытавшихся освободиться, пронзая все тело необыкновенными ощущениями.
Его губы прижимались все сильнее и сильнее, потом раздвинули ее губы, их языки соприкоснулись, и Леони ошеломленно осознала, кто одарил ее этим первым поцелуем.
Возможно, Рольф понял бы, насколько она неопытна, но ведь она пошла на его зов столь охотно. В глубине ее души крепло ощущение, что он единственный мужчина, кому она не могла противиться, поэтому и отзывалась на его малейшее движение. И понятно, он воспринимал это как ответное желание Он выпрямился, неровно дыша, и сдвинул ее кожаный пояс. Шнуровка по бокам ее платья расстегивалась не столь легко, и от нетерпения Рольф выхватил из ножен на поясе кинжал и разрезал тесьму.
Она тихо вскрикнула, и он опять посмотрел ей в глаза.
— Дорогая, не сердитесь на меня за такую поспешность, но ведь вы ее причина. Обещаю вам, я позабочусь о новой тесьме.
Леони прикусила губу.
Она противилась поступкам, а не жалела об испорченной тесьме: ей вспомнилось надругательство над Этелиндой, одеяние которой тоже было вспорото.
У стихшей Леони потекли слезы стыда и горечи, и она возненавидела его за это. Ведь она клялась, что никогда не заплачет при нем, а сейчас…
— Маленький цветок, неужели эта шнуровка так много значила для вас? — прошептал он сокрушенно. Рольф, с ощущением вины, и вправду подумал, что она скорбит по своим нелепым шнуркам.
— У меня… у меня сотня шнурков, чтобы заменить их, мой господин, но никогда еще платье с меня не срезали.
— Ах, воистину я не прав. Утешит ли вас, если вы так же обойдетесь со мной?
Широко раскрыв глаза, Леони смотрела на острый кинжал, который он вложил в ее руку.
— Вы шутите, мой господин. Мне не пробить вашу кольчугу — Вам придется помочь мне снять ее, а все остальное можете изрезать в клочья, если только это поможет осушить ваши слезы.
Мысль о том, чтобы даже с согласия Рольфа изрезать одежду, была настолько невообразимой, что губы Леони тронула едва заметная улыбка.
— Если бы я могла найти облачение взамен вашего, я так и поступила бы, но здесь нет ни одного воина столь же рослого, и мне бы не хотелось, чтобы вы покинули нас в одной лишь кольчуге на теле. Могу я услышать, как вы объясните подобное обстоятельство вашим воинам? — смеясь, произнесла она.
Рольф рассмеялся вместе с ней. Он не был привычен к слезам, пролитым в постели, но не имел привычки и к веселым шуткам, а сейчас они пришлись ему по вкусу, особенно в устах этой робкой девушки.
— В подобном случае, — произнес Рольф, улыбаясь, — я бы сказал правду — что некая бойкая девчонка оказалась для меня столь горячей, что.
— Не правда — Леони даже открыла рот от изумления, и у нее вырвался легкий смешок. — Неужто вы и вправду сказали бы столь ужасную правду?
— Мои воины поверили бы, увидев костлявые колени, торчащие из-под тяжелых доспехов, — ответил он.
— Стало быть, и хорошо, что я не пожелала воспользоваться вашим кинжалом.
— Воистину хорошо А теперь не поможете ли мне снять доспехи?
Леони кивнула, используя возможность встать за его спиной, чтобы он не мог видеть ее Она так увлеклась разговором, что забыла о своей наготе, и смутилась еще больше, поняв, что вскоре и он будет обнаженным.
И казалось странным ощущение расположения к нему. Ее страх перед Рольфом прошел благодаря его ласковой речи и беспечности поведения. В эти мгновения она в мыслях молила Бога, чтобы это не оказалось жестокой уловкой.
— А не проще ли вам встать передо мной, дорогая? — спросил Рольф и, сняв пояс и меч, положил их на пол. Он приподнял нижний край тяжелой гибкой кольчуги до пояса.
— Нет, мой господин. — Леони коснулась его доспехов. — Я не настолько высока, чтобы помочь вам, даже если вы сядете.
Это была истинная правда, потому что она нередко помогала сэру Гиберту, и каждый раз ему приходилось опускаться на колени, а ей вставать на стул, чтобы снять панцирь через голову. Но даже стоящему на коленях Рольфу она никак не могла помочь, и, наконец, ей пришлось залезть на кровать, чтобы довести дело до конца.
Наконец он был раздет, и Леони медленно приблизилась и встала перед ним. Она подумала про себя, а не стоит ли ей расплести косы и распустить волосы пышным покровом, но не была уверена, что у него хватит терпения ждать. Глубоко наслаждаясь ее стыдливостью, Рольф протянул к ней руки, обнял ее за талию, потом медленно провел ладонями по ее бокам, по изящной формы бедрам, по расцветшим грудям.
Леони мило покусывала свою нижнюю губу, слегка насупившись Она не поднимала глаз, боясь столкнуться с его взглядом. Рольф наклонился и губами обхватил торчащий вверх безупречный сосок, кожа Леони воспринимала прикосновение его языка как шелк. Он услышал, как она глубоко вздохнула, и именно в эту секунду в дверь стукнули всего лишь один раз.
Дверь распахнулась, и в комнату вошла Беатриса.
— Леони, я… Ах! Мой господин, прошу простить меня! — Ее щеки побагровели. — Леони, я… я не… Ах, это не к спеху…
И Беатриса как только могла быстро вышла из комнаты.
Первым побуждением Леони было рассмеяться, и так бы и получилось, если бы она вовремя не увидела хмурое и недоуменное лицо мужа.
— Вы не должны обращать внимание на мою тетю, — сказала она. — Мы вдвоем с ней живем в этой комнате и…
— Леди Леони? — спросил он, не сводя с нее глаз. Она отпрянула от него.
— Итак, теперь вы вспомнили мое имя! — с горечью произнесла она. — Меня мало утешает, что вам удалось вспомнить его до того, как…
На его лице появилось жесткое выражение, но она не могла понять, был ли виной тому гнев.
— Это вы — моя жена? — опять спросил он.
— Конечно же. А кто еще…
Черный Волк откинулся на кровати, безудержно хохоча. Не веря своим глазам, Леони смотрела на него, пока наконец в голове ее все не прояснилось. А за кого же он принимал ее? Для него это не имело значения.
О стыд, о позор! Он жаждал овладеть не собственной женой, а незнакомкой, на которую случайно наткнулся в саду Ничего удивительного, что он не знал ее имени — ему показалось, что он никогда ее не встречал. Но как он мог проделать такое в ее крепости, где, как ему было известно, поблизости находится его жена, где ее люди поймут, сколь мало он чтит ее!
