Спешно основанный Григорием Строгановым городок Канкор (ныне Соликамск) стоял у подножия одной из самых высоких вершин Уральского хребта — Конжаковского Камня (1569 м над уровнем моря). На восток от него лежала заболоченная пойма Камы, на юг тянулся тракт до Перми, а на север тянулись непроходимые леса. Царь, конечно, оговорил, чтобы беглым из русских земель не давали убежища, но, честно говоря, требование это было совершенно невыполнимым. С одной стороны, на Каму манила иллюзия свободы, мира без крепостничества, с другой — Строгановым нужны были люди. И вскоре в Канкор начали прибывать всякого рода дворовые, беглые каторжники, авантюристы всех мастей. Не обошлось, понятное дело, и без вездесущих казаков, были даже пришлые из татар. Какой-то части из них пришлось подчиниться Строгановым, но для большинства жажда свободы вскоре сменилась жаждой наживы, эдакой «золотой лихорадкой», подкрепленной местными сказаниями о зауральских чудесах. Казалось, все только и ждали того, кто внушит им необходимую отвагу и поведет за собой. И такой человек вскоре появился.
Его звали Ермак Тимофеевич, из чего следует только то, что он приходился сыном некоему Тимофею, и ничего более. Родом он был, вероятно, с Дона, в то время, как он оказался в Канкоре, ему исполнилось около тридцати лет, следовательно, родился он приблизительно в 1550 г. Его называли атаманом, в чем, похоже, никто не сомневался, а значит, право на это звание он имел. А если так, то это означает, что ранее Ермак где-то получил его за боевые заслуги и молва об этом дошла до Перми. Одно можно сказать со всей определенностью — этот человек обладал мощнейшей харизмой, раз умудрился собрать вокруг себя около тысячи «ратных людей». Впоследствии это удалось лишь одному придуманному Сенкевичем пану Кмичицу
[24]
.
Биографии всех собранных Ермаком людей были похожи и включали жажду приключений, дезертирство, разжалование приговор и обычный бандитизм. Однако драться они умели, пусть даже и в кабаках. Соответственно Строгановых эта команда изрядно пугала. На их землях появилась никому не подконтрольная сила. Пришлось договориться. Отряд Ермака хорошо вооружили и снабдили всем необходимым в обмен на обещание отправиться дальше на восток, а всю полученную в походе добычу предполагалось разделить поровну между Ермаком и его людьми и Строгановыми. Стоит заметить, что все это делалось без приказа Ивана IV и даже вне его ведения, поскольку царь про Ермака ничего не слышал, а если бы даже и слышал, то не обратил бы никакого внимания. Однако история не зависит от указаний сверху и не требует даже элементарной законности.
Ермак Тимофеевич, скорее всего, был неграмотным и уж точно понятия не имел об экспедициях испанских конкистадоров в неведомую Америку. Об этом наверняка и Строгановы, и даже сам царь Иван Васильевич если имели, то весьма смутное представление. Хотя план Ермака точь-в-точь совпадал с действиями Кортеса, а впоследствии Писарро. В его основе лежали три принципа: запугать дикарей своим техническим превосходством (прежде всего огнестрельным оружием), использовать внутренние противоречия и раздоры, в особенности протест против власти татар, и, наконец, как можно быстрее овладеть главными поселениями и святилищами местных жителей, нарушая тем самым сообщение между возможными очагами сопротивления. Легко сказать! Уже один переход через Урал представлял собой серьезную проблему. Этот горный хребет не слишком высок, наибольшая вершина достигает высоты 1824 м над уровнем моря. Трудность в том, что намеченный Ермаком маршрут — чуть южнее Центрального Урала — пролегал по дремучим лесам, сменявшимся неприступными горными урочищами. Даже всаднику там проехать было чрезвычайно трудно, а что уж говорить о телегах, груженных продовольствием, вооружением и остальным скарбом, без которого отправляться в военный поход смысла не имело. В истории остался знаменитый переход Ганнибала через Альпы. Надо сказать, преодоление Ермаком Урала ничем не хуже. Перевалив через горы, атаман так и не узнал, что в Пермь прискакал запыхавшийся гонец с царским приказом, категорически запрещавшим отправляться в экспедицию и тревожить зауральские народы. Но даже если бы Ермак и получил эту важную бумагу, все равно было уже поздно, тем более что Строгановы, увидев, как лихо отряд атамана перемахнул Урал, почуяли выгоду и, игнорируя царскую грамоту, стали снабжать первопроходцев едой и порохом.
Если не считать мелких столкновений, отряд Ермака довольно быстро продвигался вдоль реки Туры в направление Кашлыка (сейчас Сибирь) — столицы хана Кучума. Хан, уверенный в прочности неписаного мира между Синей Ордой и Русским государством, принял Ермака за мелкого разбойника и выслал против него своего племянника Маметкула с незначительным войском, собранным второпях. Битвы как таковой не было. Отряд Ермака в пух и прах разбил татарское воинство и уже на другой день хозяйничал в Кашлыке. Источники, к сожалению, ничего не сообщают о событиях в городе, но известно, что ни резни, ни насилия не было. Ермак Тимофеевич вел себя как освободитель, выслушивал жалобы представителей туземных племен на татарскую власть. Кого-то он принимал в свое войско, другим щедро раздавал всевозможные привилегии, поскольку никакой ответственности за них не нес, да и вряд ли потом о них помнил. Сформированные прямо на ходу отряды Ермака на девяносто процентов состояли из новых союзников. Однако хан Кучум, несмотря на предательство своего ближайшего окружения, не собирался сдаваться. Он тоже умел действовать подкупом и раздачей пустых обещаний. Одни больше боялись хана, другие — Ермака. Из последних, что весьма логично, татары набрали своих сторонников. Благодаря таким союзникам, хан не только прогнал пришельцев из долины Иртыша, но и осадил сам Кашлык. Казалось, что победа уже близка. В шатрах осаждающих начались пиры и раздел еще не добытых трофеев. Доверившись одному из лазутчиков Ермака, казаки решились на отчаянную атаку, последнюю и на первый взгляд совершенно безнадежную. Авантюра удалась, подгулявшая стража Кучума позволила застать себя врасплох. Пьяных татар добивали там, где они валялись после попойки. Кровь забрызгала кубки с вином. Отборную ханскую гвардию вырезали, словно беззащитных младенцев. Разгром можно было бы назвать полным, если бы самому хану, переодетому рабом, не удалось бежать. Правда, теперь он являлся чисто номинальным противником, поскольку постыдным поражением окончательно дискредитировал себя в глазах потенциальных союзников. Буквально со следующего дня к Ермаку с верноподданническими заверениями потянулись бывшие соратники Кучума. Были среди них родственники хана и его придворные, что свидетельствует о моральном упадке в татарском лагере. Слава атамана Ермака прогремела в русских землях. Уже не только Строгановы, но и сам Иван Грозный решил поддержать казаков. Честно говоря, эту поддержку трудно было назвать мощной: триста человек под командованием воевод Семена Болховского и Ивана Глухова. Кроме того, в последний момент подозрительный и всюду видевший заговоры Иван Грозный ограничил власть Ермака над этим небольшим подкреплением. Занятый переговорами с поляками на западных границах, Иван IV все еще не понимал, что будущее России решается в этот момент за Уралом.
