29 ноября 1938 года на заседании Военного совета при НКО СССР Ворошилов изрек: «Весь 1937 и 1938 годы мы должны были беспощадно чистить свои ряды, безжалостно отсекая зараженные части организма до живого, здорового мяса, очищались от мерзостной предательской гнили… Достаточно сказать, что за все время мы вычистили больше четырех десятков тысяч человек. Эта цифра внушительная. Но именно потому, что так безжалостно расправлялись, мы можем теперь с уверенностью сказать, что наши ряды крепки и что РККА сейчас имеет свой до конца преданный и честный командный и политический состав».
До сих пор идут яростные споры, был ли на самом деле «заговор маршалов» против Сталина. И если да, то насколько далеко он простирался за пределы разговоров за рюмкой чая… Существует достаточно обоснованная версия, что «заговор», а точнее открыто организованное Тухачевским недовольство, было направлено против Ворошилова, смещения которого с поста наркома обороны он и потребовал от Сталина и Политбюро. Было это в мае 1936 года.
И нет ничего удивительного, что Сталин увидел в этом опасность для себя самого – сначала красные маршалы будут диктовать, кому быть наркомом, а что после?… Историю «кремлевский горец» знал неплохо, мог вспомнить и о римских преторианцах, по собственному усмотрению свергавших и возводивших на престол императоров, и о гвардии Российской империи в XVIII веке, бывшей основной движущей силой дворцовых переворотов. Вот вождь и занялся превращением офицерского корпуса в послушный механизм, не смеющий даже думать о том, чтобы выступать с политическими инициативами. С государственной точки зрения дело понятное. Другой вопрос – какими методами… На местах ревнители чистоты рядов разошлись в это время так, что в январе 1938 году Пленуму ЦК ВКП(б) пришлось принимать постановление «Об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии, о формально-бюрократическом отношении к апелляциям исключенных из партии и о мерах по устранению этих недостатков» с требованием «прекратить огульные репрессии». Была создана комиссия по разбору жалоб, первые же итоги ее деятельности продемонстрировали, что если продолжать в том же духе, то можно остаться если не без армии вообще, то без командиров точно.
ПРЕЗИДИУМ ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР
УКАЗ
от 24 января 1938 года
ОБ АМНИСТИИ В ОЗНАМЕНОВАНИЕ 20-ЛЕТИЯ РАБОЧЕ-КРЕСТЬЯНСКОЙ КРАСНОЙ АРМИИ
В ознаменование 20-летия существования Рабоче-Крестьянской Красной Армии освободить из-под стражи и от других, связанных с приговором, дополнительных мер наказания всех военнослужащих, впервые приговоренных к лишению свободы на срок до трех лет включительно, кроме лиц, осужденных за государственные преступления, и снять судимость с условно осужденных военнослужащих.
Настоящую амнистию распространить также на военнослужащих, дела о которых находятся в стадии расследования по преступлениям, влекущим за собой наказание не свыше трех лет лишения свободы.
Председатель Президиума Верховного Совета СССР М. КАЛИНИН
Вопрос, каким образом репрессии миновали самого Георгия Константиновича, задавался не однажды. Тучи не раз сгущались над ним, но судьба спасала. Причин тому можно назвать несколько. Прежде всего, главный удар обрушился на высшее руководство армии и на штабных офицеров. Жуков же еще не успел достичь опасных высот. «Штабную работу органически ненавидит», – отмечал чуть ранее в характеристике на Жукова его тогдашний начальник Рокоссовский… На штабной работе в качестве помощника Буденного в тот период он продержался недолго. С нескрываемой радостью воспринял назначение на должность командира 4-й кавалерийской дивизии и возвращение к практическим военным делам.
Вообще, по мнению многих исследователей, репрессии против комсостава на самом деле были борьбой двух группировок в руководстве Красной армии – выходцев из Первой конной, которым более всего доверял Сталин, и «тухачевцев». Формально Жуков принадлежал как раз к последним – служил в подчинении у «врага народа» Уборевича, а во время подавления Тамбовского восстания воевал под началом Тухачевского, с которым и впоследствии не раз встречался лично. Был по службе знаком и с комдивом Гаем, и с героем Гражданской войны Блюхером, приятельствовал с Рокоссовским…
Генерал-полковник А. П. Покровский, бывший начальник штаба Западного и 3-го Белорусского фронтов, рассказывал писателю Константину Симонову: «Жуков, Конев, Малиновский, Мерецков, Курасов, Маландин, Захаров. Это была школа Уборевича. Он был удивительным человеком крупных дарований. Все эти большие потом люди казались тогда такими маленькими рядом с ним. Сейчас Жуков и Конев вошли в историю, сделали очень многое, а тогда они казались рядом с этим человеком маленькими. Он учил их, они учились у него. Он был человек очень большого масштаба. Думаю, что в военной среде, так же как и во всякой другой, не каждое десятилетие рождаются такие крупные, талантливые личности. И то, что такой человек перед войной был потерян для армии, было особенно большой трагедией среди других трагедий. Это был бесподобный человек. С ним было легко работать, если ты много работал, если ты был в курсе всех военных новинок, всех теоретических новинок, если ты все читал, за всем следил, за всеми военными журналами, за всеми книгами. И если ты с полной отдачей занимался порученным тебе участком работы. Но если ты за чем-нибудь не уследил, отстал, поленился, не прочел, не познакомился, не оказался на уровне военной мысли, на уровне ее новых шагов, если ты не полностью или не так хорошо, как нужно, выполнил возложенное на тебя поручение, – тогда берегись. Тогда с Уборевичем трудно работать. Он был очень требователен и не прощал этого. Словом, это была настоящая школа…»
Сам Жуков вполне подтверждал это мнение: «Лучшим командующим округом был командарм 1-го ранга И. П. Уборевич. Никто из командующих не дал так много в оперативно-тактической подготовке командирам и штабам соединений, как И. П. Уборевич и штаб округа под его руководством… После ареста командующих войсками округа И. П. Уборевича и И. П. Белова учебная подготовка высшего командного состава в округе резко снизилась… Уборевич больше занимался вопросами оперативного искусства и тактикой. Он был большим знатоком и того и другого и непревзойденным воспитателем войск… Уборевич был бесподобным воспитателем, внимательно наблюдавшим за людьми и знавшим их, требовательным, строгим, великолепно умевшим разъяснить тебе твои ошибки. Очевидность их становилась ясной уже после трех-четырех его фраз. Его строгости боялись, хотя он не был ни резок, ни груб. Но он умел так быстро и так точно показать тебе и другим твои ошибки, твою неправоту в том или ином вопросе, что это держало людей в напряжении».
Принадлежность к «школе Уборевича» заведомо ставила Жукова под удар репрессий. Однако его высоко ценил Буденный, даром что поначалу был обижен, когда Жуков встретил «первого конника», приехавшего с инспекцией, не с преувеличенными почестями, а строго по уставу.
ПРЕЗИДИУМ ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР
УКАЗ
от 3 января 1939 года
О ПОРЯДКЕ ПРИНЯТИЯ ВОЕННОЙ ПРИСЯГИ
