Федюнинский, будучи 15 сентября назначен командующим 42-й армией, обнаружил, что в ней практически отсутствуют службы разведки, связи, снабжения. Штаба тоже не было – армия представляла собой слабо регулируемую толпу с оружием.
С 17 по 19 сентября патрулями в Ленинграде было задержано 4425 дезертиров.
22 сентября появилась Директива начальника штаба военно-морских сил Германии о «будущем города Петербурга». Документ гласил: «Чтобы иметь ясность о мероприятиях Военно-Морского флота в случае захвата или сдачи Петербурга, начальником штаба военно-морских сил был поднят вопрос перед Верховным главнокомандованием вооруженных сил о дальнейших военных мерах против этого города… Фюрер решил стереть город Петербург с лица земли. После поражения Советской России дальнейшее существование этого крупнейшего населенного пункта не представляет никакого интереса… Предполагается окружить город тесным кольцом и путем обстрела из артиллерии всех калибров и беспрерывной бомбежки с воздуха сравнять его с землей».
Владимир Карпов приводит в своей книге о Жукове воспоминания начальника инженерного управления Ленинградского фронта Бычевского: «Я положил карты и показал, что было сделано до начала прорыва под Красным Селом, Красногвардейском и Колпино, что имеется сейчас на пулковской позиции, что делается в городе, на Неве, на Карельском перешейке, где работают минеры и понтонеры.
Жуков слушал, не задавая вопросов… Потом – случайно или намеренно – его рука резко двинула карты, так что листы упали со стола и разлетелись по полу, и он, ни слова не говоря, стал рассматривать большую схему обороны города, прикрепленную к стене.
– Что за танки оказались в районе Петрославянки? – неожиданно спросил он, опять обернувшись ко мне и глядя, как я складываю в папку сброшенные на пол карты. – Чего прячешь, дай-ка сюда! Чушь там какая-то…
– Это макеты танков, товарищ командующий, – показал я на карте условный знак ложной танковой группировки, которая бросилась ему в глаза. – Пятьдесят штук сделано в мастерской Мариинского театра. Немцы дважды их бомбили.
– Дважды! – насмешливо перебил Жуков. – И долго там держишь эти игрушки?
– Два дня.
– Дураков ищешь? Ждешь, когда немцы сбросят тоже деревяшку? Сегодня же ночью убрать оттуда! Сделать еще сто штук и завтра с утра поставить в двух местах за Средней Рогаткой. Здесь и здесь, – показал он карандашом.
– Мастерские театра не успеют за ночь сделать сто макетов, – неосторожно сказал я.
Жуков поднял голову и осмотрел меня сверху вниз и обратно.
– Не успеют – под суд пойдешь…»
Тот же Бычевский получил однажды нагоняй из-за недостаточно быстрого вывода войск на нужную позицию. Напутствие от Жукова звучало так: «Немедленно отправляйтесь и помните: если к девяти часам дивизия не будет на месте, расстреляю…»
В приемной командующего Бычевский столкнулся с генералом Федюнинским, и тот спросил, что, мол, досталось? Обещал расстрелять, ответил начальник инженерного управления.
– Тебе еще повезло, – резюмировал Федюнинский. – Нас с членом Военного совета армии за то же самое Георгий Константинович повесить обещал…
54-я армия все еще медлила с ударом, способным прорвать блокадное кольцо. 20 сентября Сталин прислал Кулику новую телеграмму: «В эти два дня, 21-го и 22-го, надо пробить брешь во фронте противника и соединиться с ленинградцами, а потом уже будет поздно. Вы очень запоздали. Надо наверстать потерянное время. В противном случае, если вы еще будете запаздывать, немцы успеют превратить каждую деревню в крепость, и вам никогда уже не придется соединиться с ленинградцами».
Так и получилось. 29 сентября Кулик был снят с командования, а 54-я армия передана в подчинение Ленинградскому фронту. Жуков поставил во главе ее прилетевшего с ним генерала Хозина, которому одновременно пришлось остаться и начальником штаба фронта: не хватало не только солдат, но и командиров.
Однако силы были на исходе не только у Красной армии, но и у группы армий «Центр». Наступление вермахта остановилось. Немцы принялись копать землянки, обустраиваться на зиму. Разгневанный таким провалом Гитлер вскоре отправил фон Лееба в отставку.
По словам Жукова, «линия обороны на подступах к Ленинграду с юга стабилизировалась и осталась без существенных изменений до января 1943 года».
При этом в умирающем от голода блокадном Ленинграде продолжался выпуск военной продукции, которая использовалась не только для обороны города, но и доставлялась по воздуху туда, где шла битва за Москву.
Несмотря на то что война против СССР уже не выглядела увеселительной прогулкой (а может быть, именно поэтому), Гитлер настаивал на том, что военные действия надлежит поскорее победоносно завершить.
– Наши успехи, достигнутые смежными флангами групп армий «Юг» и «Центр», – сказал фюрер на одном из совещаний в своей резиденции «Вольфшанце», – дают возможность и создают предпосылки для проведения решающей операции против группы армий Тимошенко, которая безуспешно ведет наступательные действия перед фронтом группы армий «Центр»… В полосе группы армий «Центр» надо подготовить операцию таким образом, чтобы по возможности быстрее, не позднее конца сентября, перейти в наступление и уничтожить противника, находящегося в районе восточнее Смоленска, посредством двойного окружения, в общем направлении на Вязьму, при наличии мощных танковых сил, сосредоточенных на флангах…
Распоряжение о подготовке было исполнено: германский генеральный штаб во главе с Гальдером разработал план операции и составил перечень мероприятий, необходимых для ее осуществления. Подразделения, коим предстояло предпринять бросок на Москву, были довооружены и переукомплектованы, чтобы компенсировать потери, понесенные в летних сражениях. Пополнение личного состава было значительным – 151 тысяча человек. Кстати сказать, это не полностью компенсировало потери, которые составили к этому моменту 219 тысяч человек. Тем не менее группа армий «Центр» насчитывала примерно два миллиона военнослужащих. Из резерва сухопутных сил были приданы последние три дивизии. В танковых частях только две трети парка были пригодны для использования. Самая большая проблема наблюдалась с автомобилями.
6 сентября 1941 года Адольф Гитлер подписал директиву № 35, посвященную предстоящему осеннему наступлению на Восточном фронте. Фюрер был уверен, что Красная армия, противостоящая группе армий «Центр», будет «решительно разгромлена до наступления зимы в течение ограниченного времени, имеющегося еще в распоряжении. С этой целью необходимо сосредоточить все силы сухопутных войск и авиации, предназначенные для операции, в том числе те, которые могут быть высвобождены на флангах и своевременно переброшены». Операцию по захвату Москвы нарекли «Тайфун» – название предложил лично Гитлер, имея в виду стремительность и мощь натиска. Руководить операцией предстояло командующему группой армий «Центр» генерал-фельдмаршалу фон Боку. Обязательным условием было завершение боевых действий до начала осенней слякоти и зимних холодов.
