По словам Мерецкова, «общее соотношение сил и средств к середине января складывалось, если не учитывать танковых сил, в пользу наших войск: в людях – в 1,5 раза, в орудиях и минометах – в 1,6 и в самолетах – в 1,3 раза. На первый взгляд, это соотношение являлось для нас вполне благоприятным. Но если учесть слабую обеспеченность средствами вооружения, боеприпасами, всеми видами снабжения, наконец, подготовку самих войск и их техническую оснащенность, то наше «превосходство» выглядело в ином свете. Формальный перевес над противником в артиллерии сводился на нет недостатком снарядов. Какой толк от молчащих орудий? Количество танков далеко не обеспечивало сопровождение и поддержку даже первых эшелонов пехоты…» При таких обстоятельствах началась печально известная Любанская операция, не достигшая ни одной из намеченных целей.
13 января 1942 года советские войска перешли в наступление. Авангарды 2-й ударной армии пересекли реку Волхов и освободили несколько населенных пунктов. Через неделю вышли ко второму оборонительному рубежу немцев, располагавшемуся вдоль железной и шоссейных дорог Чудово-Новгород, но захватить его с ходу не удалось. После трех дней боев армии все же удалось прорвать вражескую полосу обороны и овладеть Мясным Бором. Но далее наступление захлебывалось.
9 марта на Волховский фронт для оценки ситуации прибыла делегация во главе с Ворошиловым и Маленковым. Однако время было упущено: еще 2 марта на совещании у Гитлера было принято решение о переходе в наступление на Волхове до 7 марта.
В начале апреля 1942 года Мерецков направил своего заместителя генерал-лейтенанта А. А. Власова во главе специальной комиссии Волховского фронта в попавшую в окружение 2-ю ударную армию для оценки положения дел в ней. В течение трех дней комиссия собирала информацию, а потом вернулась в штаб фронта, где 8 апреля и был зачитан доклад о найденных в частях недостатках. Во 2-й армии остался А. А. Власов – ее командир генерал Н. К. Клыков серьезно заболел и был отправлен на самолете в тыл. А вскоре Совет Волховского фронта во главе с Мерецковым поддержал идею назначить Власова командующим, поскольку у него был опыт выведения войск из окружения. 21 июня 1942 года был пробит узкий, меньше километра шириной, коридор, который удалось удержать два дня, а потом, после продолжительных боев, к утру 24 июня его открыли вновь. Но уже через день спасительный коридор был окончательно перекрыт. Из окружения успело выйти около шестнадцати тысяч человек, после чего разразилась печально известная катастрофа под Мясным Бором. 2-я ударная армия практически перестала существовать, а ее командующий Власов сдался немцам в плен.
Согласно данным, приведенным в издании «Россия и СССР в войнах ХХ века» безвозвратные потери Волховского фронта и 54-й армии Ленинградского фронта во время Любанской операции с 7 января по 30 апреля 1942 года составили 95 064 человек, санитарные – 213 303 человек, всего – 308 367 человек. Уцелел, избежав плена, гибели или ранения, только каждый двадцатый из участвовавших в операции.
Трагедия 33-й армии
В то же самое время другая трагедия разыгрывалась на подступах к Вязьме. 27 января кавалерийский корпус генерала Белова начал наступать около Юхнова, вскоре выйдя к Вязьме с юга. Там же вели бои части 33-й армии под командованием генерала Ефремова.
Наступление войск Западного фронта в районе Волоколамска развивалось успешно. Войсками 20-й армии был занят стратегически выгодный плацдарм на западном берегу реки Лама, а Волоколамское шоссе позволяло оперативно подвозить все необходимое. Жуков собрал в этом районе мощную ударную группировку, которая прорвала оборону немцев. Развивалось наступление на Гжатск, имелся реальный шанс ударить во фланг германской 4-й танковой армии.
19 января 33-я армия взяла Верею. И в тот же день Ставка приказала срочно перебросить 1-ю ударную армию для усиления Северо-Западного фронта. Жуков воспротивился, говоря, что это помешает завершить наступление.
– Выводите без всяких разговоров! – рявкнул Сталин. – У вас войск много, посчитайте, сколько у вас армий…
– Товарищ Верховный Главнокомандующий, – упорствовал Жуков, – фронт у нас очень широк, на всех направлениях идут ожесточенные бои, исключающие возможность перегруппировок. Прошу до завершения начатого наступления не выводить 1-ю ударную армию из состава правого крыла Западного фронта, не ослаблять на этом участке нажим на врага…
Сталин оборвал разговор.
В те дни Жуков обратил внимание, что на стыке флангов наступающих 33-й и 43-й армий образовался проем, в котором сопротивление немцев было предельно ослаблено. Именно туда Жуков решил бросить войска 33-й армии, дабы они могли ударить на Вязьму. Южнее Вязьмы высадился воздушный десант, соединившийся с корпусом Белова. Белов 20 января получил от Жукова распоряжение: «Строжайше запрещаю переходить где-либо к обороне. Если есть щель, гоните все в эту щель и развертывайте эту щель ударом к флангам… Противник бежит по всему фронту. Давайте скорее к Вязьме».
Генералу Ефремову было адресовано не менее энергичное распоряжение: «…стремительно выходить в назначенный район; с выходом в назначенный район связаться с десантом в районе Знаменка, Желание и быть готовым, не останавливаясь, к выходу в район западнее Вязьмы. Для обеспечения действий сейчас подтягивайте армейские тылы, запасы, все материальное обеспечение и управление. Штабу армии от главной группировки не отрываться… Нажимайте. Можете отличиться на этом как никогда».
В ходе общего наступления получилось так, что 33-я армия осталась без поддержки, поскольку соседствующие с ней армии шли по другим направлениям, как бы расходясь лучами. Ефремов слал Жукову отчаянные радиограммы с просьбой о пополнении и организации поддержки с флангов.
Но немецкое командование смогло перебросить под Вязьму значительные резервы. Войска Белова и Ефремова попали в окружение.
Генерал Белов вспоминал, что 5 марта получил от Жукова яростную радиограмму: «…Почему вы, вопреки приказу Ставки и Военного совета фронта, ушли из-под Вязьмы? Кто вам дал право выбирать себе задачу? Задача определена моим приказом. Вы, кажется, забыли, что бывает за невыполнение приказа, хотя сами арестовываете и предаете суду виновных…»
Белов, уверенный, что «приказ начальника – закон для подчиненных», но в рамках выполнения задачи надлежит использовать наилучшие тактические приемы, ответил: «По существу докладываю: оперативно главные силы корпуса оставались на подступах Вязьмы, но тактически я менял направление удара, обходя узлы сопротивления противника и стремясь выполнить вашу оперативную задачу».
Новая радиограмма от Жукова предоставила Белову свободу в вопросе маневрирования войсками.
От командующего 49-й армией Западного фронта генерал-лейтенанта Захаркина Жуков категорично требовал более энергичных действий. «Передайте Захарову, что если он с дивизией быстро опрокинет противника и погонит его за реку Угра, то его дивизию сделаем гвардейской; сможете ли вы сейчас выехать вперед со всем своим активом для того, чтобы двинуть дивизию вперед, не забыв прокуратуру и особый отдел?… Вы говорите, что вместе с вами на КП находятся работники особого отдела и прокуратуры, а я требую спуститься в полки, а это разница, которая должна быть вами понята сейчас же. Требую выезда вперед и в течение первой половины завтрашнего дня захватить обязательно Марьино, Поляки, Нижне-Андреевское и выйти на большак в район Климов Завод; исполнение донести мне, копию товарищу Сталину. Это личное требование товарища Сталина. Представьте список отличившихся в боях; награждение дадим по телеграфу; сможете ли выполнить указания товарища Сталина?»
