Строительство завода по производству оружейного плутония на Урале началось двумя годами раньше. В апреле 1949 года на комбинате № 817 по обогащению урана и получению оружейного плутония была выработана первая порция «продукции».
«Однажды ночью, часа в два, на объект неожиданно приехал Лаврентий Павлович Берия, который руководил всем нашим проектом, — вспоминал Б. Горобец. — Он на поезде всегда приезжал, жил в вагоне. Приехал, а караульный солдат его в цех не пускает, предъявите, мол, пропуск. Парню говорят: «Ты что не видишь, кто перед тобой?» Он уперся и требует пропуск. Так и не пустил Берию! И тот вернулся в свой поезд. Мы, когда узнали об этом, думали, все — настал парню конец, расстреляют. А Берия этого солдата поощрил двумя месяцами отпуска! За то, что тот бдительно охранял объект, не отошел от требований устава. Жалко Лаврентия! Сейчас его имя поганят, но если бы не его энтузиазм, твердость, решительность, жесткость, то неизвестно, появилась бы у нас ядерная промышленность, во всяком случае, так быстро, как она появилась. То, что американцы сделали за семь лет, мы сделали за три. И во многом — благодаря Берии».
После запуска первого реактора на комбинате было построено еще пять. Для сотрудников комбината был возведен поселок, ставший в 1954 году городом и получивший имя Озерск. В дальнейшем там же был построен завод для переработки радиоактивных отходов.
«Под угрозой сурового наказания работники железной дороги должны обеспечить скорость движения эшелонов (со специальной серией вагонов) не менее 400 км в сутки… Особо срочные грузы (даже объемом в один вагон) доставлять из Челябинска на стройку отдельными паровозами.
Л. Берия».
20 января 1949 года был аварийно остановлен первый реактор на недавно построенном комбинате. Причиной катастрофического срыва планов по созданию атомной бомбы стало то, что при первой же загрузке нового реактора в графитовую кладку попала вода и началась коррозия каналов. Реактор пришлось спешно заглушить и приступить к решению вопроса: что делать? Академик Харитон предлагал полностью остановить реактор, пусть это и означало потерю уже загруженных урановых блоков. Но Берия потребовал немедленного решения проблемы и возобновления работ. Кончилось дело тем, что Курчатов предложил специальными присосками вынуть блоки из пострадавших каналов. Это было исполнено, хотя в процессе все работники и сам Курчатов получили высокую дозу облучения.
Из докладной записки на имя Берии по поводу создания атомного полигона
«Из всех перечисленных площадок наиболее удовлетворяет требованиям для организации Горной станции площадка № 1 в р-не р. Иртыш в 170 км западнее г. Семипалатинск.
Эта площадка совершенно пустынна, центр площадки диаметром 20 км окружен грядой холмов до 40 м и выше. Площадка имеет хорошие естественные грунтовые дороги и вполне обеспечена водой. На самой площадке имеется естественный аэродром, пригодный для эксплуатации транспортной авиации и средних бомбардировщиков. Для эксплуатации тяжелых бомбардировщиков возможно использование существующего аэродрома гражданского воздушного флота, удаленного от г. Семипалатинск на 6 км.
К недостаткам этой площадки относятся удаленность ее на 170 км от железной дороги и наличие в г. Семипалатинск китайского консульства, которое, по нашему мнению, должно быть оттуда удалено. Весь материал по обследованию указанных районов прилагается.
Просим утвердить для строительства Горной станции площадку № 1 в районе Иртыша.
А. Завенягин
М. Воробьев
М. Садовский
А. Александров
П. Романович».
Выбор полигона был утвержден в мае 1947 года. 29 августа 1949 года на полигоне под Семипалатинском была взорвана первая советская атомная бомба. Ее устройство был аналогично американской плутониевой бомбе, четырьмя годами раньше уничтожившей японский город Нагасаки.
«Тогда, в августе 1949 года, я сам присутствовал при взрыве первой советской атомной бомбы, так что обо всем знаю не понаслышке, — свидетельствовал сын Берии. — Реакцию своего отца я помню прекрасно. Все было совершенно иначе. Сразу же после взрыва отец и Курчатов обнялись и расцеловались. Помню, отец сказал тогда: «Слава богу, что у нас все нормально получилось…» Дело в том, что в любой группе ученых есть противники. Так было и здесь. Сталину постоянно писали, докладывали, что вероятность взрыва крайне мала. Американцы, мол, несколько попыток сделали, прежде чем что-то получилось. И отец, и ученые, привлеченные к реализации атомного проекта, об этом, разумеется, знали. Как и о том, что чисто теоретически — уже не помню сейчас, какой именно процент тогда называли, — взрыва может не быть с первой попытки. И когда бомба взорвалась, все они, вполне понятно, испытали огромное облегчение».
Руководители проекта физик-ядерщик Курчатов и государственный куратор Берия по случаю успеха получили всевозможные награды. Курчатов стал Героем Социалистического Труда, а Лаврентий Павлович был удостоен ордена Ленина. Весь научный коллектив был отмечен Сталинской премией, ученым были выделены элитные дачи в Подмосковье и — невероятная редкость по тем временам — личные автомобили «Победа» (Курчатов получил даже ЗИС).
Из сообщения ТАСС от 25 сентября 1949 года
«23 сентября президент США Трумэн объявил, что, по данным правительства США, в одну из последних недель в СССР произошел атомный взрыв. Одновременно аналогичное заявление было сделано английским и канадским правительствами.
Вслед за опубликованием этих заявлений в американской, английской и канадской печати, а также в печати других стран появились многочисленные высказывания, сеющие тревогу в широких общественных кругах.
В связи с этим ТАСС уполномочен сообщить следующее:
«В Советском Союзе, как известно, ведутся строительные работы больших масштабов — строительство гидростанций, шахт, каналов, дорог, которое вызывает необходимость больших взрывных работ с применением новейших технических средств.
Поскольку эти взрывные работы происходили и происходят довольно часто в разных районах страны, то возможно, что эти работы могли привлечь к себе внимание за пределами Советского Союза.
Что касается производства атомной энергии, то ТАСС считает необходимым напомнить о том, что еще 6 ноября 1947 года министр иностранных дел СССР В. М. Молотов сделал заявление относительно секрета атомной бомбы, сказав, что «этого секрета давно уже не существует». Это заявление означало, что Советский Союз уже открыл секрет атомного оружия и он имеет в своем распоряжении это оружие. Научные круги Соединенных Штатов Америки приняли это заявление В. М. Молотова как блеф, считая, что русские могут овладеть атомным оружием не ранее 1952 г. Однако они ошиблись, так как Советский Союз овладел секретом атомного оружия еще в 1947 году.
Что касается тревоги, распространяемой по этому поводу некоторыми иностранными кругами, то для тревоги нет никаких оснований…»
