«В целях стабилизации социально-экономической обстановки в стране необходимо неотложное принятие ряда проектов федеральных законов. Часть законопроектов, предложенных правительством для рассмотрения в первоочередном порядке, были Государственной думой рассмотрены, и дальнейшая работа с ними ведется. Тем не менее требуется их ускоренное принятие, так как прошло уже длительное время после рассмотрения законопроектов в первом чтении. В то же время необходимо обратить внимание на то, что есть внесенные правительством законопроекты, которые до сих пор еще не рассмотрены Государственной думой. Для ускорения принятия законопроектов правительство считает важным подтвердить их приоритетный характер.
Особую значимость для реализации поставленных перед правительством задач имеют законопроекты в области налоговой, бюджетной и социальной политики… Серьезно мешает защите правопорядка отсутствие нового Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях. В некоторых случаях уже нельзя дожидаться его принятия, а следует принимать изменения и дополнения в действующий Кодекс. Это чрезвычайно важно, например, для установления административной ответственности за правонарушения на рынке ценных бумаг».
Ответа на свое письмо я не получил.
Более того, фактически без внимания была оставлена и наша настоятельная просьба отказаться от импичмента, который был не только бесперспективен, но сам его процесс ставил правительство под удар – Ельцину без устали нашептывали, что связанный с левым большинством в Госдуме кабинет и я лично потакаем попыткам отстранить президента. Оставаясь глухими к нашей просьбе, левое большинство в Госдуме, по сути, ставило конъюнктурные соображения выше государственных интересов. Можно ли было в таких условиях говорить о продуманной стратегии левых?
Правительство подтвердило – и это было очень важно, особенно в то время, – что столбовой дорогой для России является создание гражданского общества, политический плюрализм, продолжение рыночных реформ, развитие нашей экономики как органичной части мирового хозяйства. Вместе с тем мы понимали, что для реального продвижения по этому пути, а не резкого отката назад, перспектива которого была на тот момент не такой уж призрачной, необходима социальная ориентация осуществляемых реформ, с тем чтобы они в конечном счете обязательно служили улучшению положения, подъему жизненного уровня, интересам населения России.
Как этого добиться? Прежде всего за счет усиления экономической роли государства, что отнюдь не означало и не могло означать свертывания рыночных процессов. Напротив, мы считали, что государство должно способствовать переходу к цивилизованному рынку, который не возник и не мог возникнуть сам по себе в результате хаотического движения без продуманного государственного вмешательства.
Государственное вмешательство подстегивалось и тем, что России предстоял выход из серьезнейшего кризиса. Сам по себе рынок, и только рынок страну из этого состояния вывести не мог. Наглядным примером этого служила и зарубежная практика. При преодолении результатов Великой депрессии 1929–1933 годов Ф.Д. Рузвельт однозначно опирался на государственные рычаги. Отстаивая программу «нового курса», он подчеркивал: «Я имею в виду не всеобъемлющее регламентирование и планирование экономической жизни, а необходимость властного вмешательства государства в экономическую жизнь во имя истинной общности интересов не только различных регионов и групп населения нашей великой страны, но и между различными отраслями народного хозяйства». Под этой цитатой готово было подписаться и наше правительство.
На основе государственного вмешательства в экономическую жизнь была построена и политика Л. Эрхарда – министра финансов, а затем уже канцлера ФРГ. Конечно, Западной Германии после Второй мировой войны помог план Маршалла, но, не будь такой целенаправленной политики, навряд ли удалось бы в исторически короткие сроки превратить находившуюся в развалинах страну в одно из передовых в экономическом отношении государств в мире. Вольфганг фон Амеронген – один из крупнейших западногерманских промышленников и мой старинный еще со времени работы в ИМЭМО друг – говорил мне, что Эрхард «выкручивал руки» ему и другим крупным предпринимателям, заставляя подчиняться государственному контролю.
Государственное вмешательство в экономическую жизнь отнюдь не идентично национализации приватизированной собственности. В отдельных случаях это не исключается, как показывает опыт и западных стран, но магистральным стать не может. Вместе с тем государственное вмешательство необходимо в первую очередь для наведения разумного порядка, способствующего росту реального сектора экономики России независимо от формы собственности входящих в него предприятий. А это подразумевает целую систему мер: жесткий контроль за формированием доходной части и расходами бюджета, соблюдением всех государственных обязательств, а также за управлением государственным сектором, использованием государственной собственности; выработку и осуществление мер против злоупотреблений в сфере приватизации, махинаций, связанных с лжебанкротством предприятий, противозаконных переводов денежных средств за рубеж; создание условий, в которых российские банки становятся заинтересованными вкладывать капитал в отечественную промышленность и сельское хозяйство; привлечение в российскую экономику, преимущественно в реальный ее сектор, иностранных инвестиций.
Идеология правительства, несомненно, включала в себя поддержку российского производителя. Это следовало бы делать, применяя многие рычаги, начиная от продуманной и достаточно гибкой таможенной политики и кончая столь же продуманной налоговой реформой. Нет необходимости подробно останавливаться и на том, что государство должно отстаивать интересы отечественных предпринимателей при подписании контрактов с иностранными партнерами – ведь делают это все остальные, настаивая на том, чтобы, скажем, определенная часть (а как правило, большая часть работ, связанных с совместными проектами) осуществлялась «своими» компаниями. Государство должно поддерживать и отечественных экспортеров. Все это представляется бесспорным.
Но поддержка национальных, точнее, отечественных производителей не имеет ничего общего с противодействием участию иностранного капитала в развитии производства и сферы услуг. Мы в правительстве не только понимали это в теоретическом плане, зная, что мировое предпринимательство в наше время развивается на транснациональном уровне, но и на практике делали все для привлечения иностранных инвестиций, особенно в форме прямых вложений, создания совместных компаний, осуществления совместных проектов. При нашем правительстве Госдумой был принят долгожданный для иностранных инвесторов закон о разделе продукции и на его основе двенадцать поправок к другим законам. А ведь все это лежало мертвым грузом в парламенте в течение многих лет.
Государство не может абстрагироваться от проблемы конкурентоспособности выпускаемой продукции на предприятиях любой формы собственности. Мне представляется несостоятельной, искусственной развившаяся уже позже, в начале 2000 года, полемика на тему, что следует делать раньше – добиваться экономического роста либо осуществлять сначала, до этого, модернизацию экономики. Только при экономическом росте возможна модернизация. Только при росте конкурентоспособности за счет модернизации возможен устойчивый экономический рост. Противопоставление одного другому – надуманное.
