Я абсолютно уверен в искренности этих слов.
Но это уже позже. В момент нахождения правительства у власти переговоры с Вулфенсоном и его командой шли конструктивно, с успехом. Были согласованы крупные займы от МБРР на развитие угольной промышленности, социальные нужды. Но их получение опять-таки находилось в зависимости – это по уставу Банка – от факта соглашения с МВФ. А ключи от соглашения находились, как бы это ни отрицали при встречах со мной американские представители, в руках США – главного акционера МВФ.
Сумбурная позиция Вашингтона?
Накануне моей поездки в Давос, где раз в год собираются на форум известные представители деловых, политических кругов, главы правительств и даже государств, 14 ноября 1998 года, я получил послание вице-президента США А. Гора. «Я поручил моим советникам изучить нынешнее экономическое положение России и выработать оптимальные рекомендации, как России следует поступить в дальнейшем, – писал Гор. – Я направляю вам эти оценки. Это откровенный, даже резкий документ, но он честно отражает наши взгляды. Мы хотим разработать конструктивные предложения о том, каким образом США и другим странам работать с Россией в интересах обеспечения экономической стабилизации и продвижения реформ».
Позже удалось выяснить, что автор прилагаемого к письму А. Гора «Меморандума по вопросу о российском экономическом кризисе» Л. Саммерс – один из видных американских экспертов, первый заместитель министра финансов США.
Глазам своим не поверил, знакомясь с этим документом, как во многом созвучны его оценки с нашими по поводу причин экономического кризиса в России. Хочу процитировать дословно.
«Уроки из усилий по проведению преобразований, предпринимавшихся до сих пор. Кризис обострил то, что было ясно уже некоторое время назад. В России нет главных основ здоровой рыночной экономики: доверия к национальной валюте как источнику ценности (или даже средству платежа в крупных сделках); банковской системы, которая выдает кредиты не связанным с ней частным фирмам; правовой системы, которая защищает права собственников и инвесторов; справедливой системы регулирования и сбора налогов, которая обеспечивает предсказуемый, конкурентный, прозрачный деловой климат, эффективно обеспечивает правительство финансовыми ресурсами и не служит механизмом государственной коррупции.
В России существует по крайней мере две школы мысли на то, почему эти основы до сих пор не были развиты в России.
Первая из них утверждает, что для развития этих основ требовалось длительное время везде, даже на Западе. Кроме того, у российских реформаторов были нереалистичные ожидания относительно сроков разработки рыночных инструментов, законов и накопления рыночного опыта, которых никогда не существовало в России. Согласно другой школе, США и Западная, а также Центральная и Восточная Европа не могут служить моделями для России. Более важное значение для нее могут иметь азиатские пути развития, которые в большей степени зависят от сотрудничества и взаимосвязи государственного и частного секторов.
Вероятно, правы и те и другие. Но для России главным является роль государства. Иронией последствий советского периода является то, что опыт коммунизма серьезно подорвал, а может быть, даже и разрушил доверие российского народа к государству, его желание делегировать ему власть, его веру в способность государства обеспечить эффективную социальную защиту…
Модель рыночной демократии остается правильной для России, однако ей должна быть обеспечена поддержка со стороны государства, которое создает конкурентную, упорядоченную, предсказуемую и прозрачную среду. Нет никаких культурных или исключительно российских особенностей в том, что страна не смогла в течение последних шести лет идти к инвестированию и росту. Наоборот, плачевные экономические результаты объясняются естественной реакцией со стороны части российского населения и бизнеса на очевидные неудачи в области политики регулирования и правовой системы».
Ключевой фразой была следующая: «Премьер-министр Примаков и его правительство стоят перед чрезвычайно сложной, но неизбежной задачей выработки нового экономического курса».
Все это звучало как явная критика в отношении авторов и проводников экономической политики в России в предшествовавших 90-х годах. Но почему об этом в таких определенных выражениях американские руководители не говорили ни Гайдару, ни Чубайсу, ни Федорову, ни Черномырдину, наконец, Ельцину? Почему тогда, до нашего прихода, они не определялись в пользу серьезного вмешательства государства в экономику – конечно, цивилизованного и с полным учетом перехода страны к рыночным отношениям, – в пользу резкого усиления роли государства?
И Клинтона, и Гора особенно в предвыборный период 1999–2000 годов их оппоненты-республиканцы упрекали за то, что они слишком много «дали России». По сути, эти упреки безосновательны. В экономическом плане, даже не только материально, но и в реальных рекомендациях практически ничего не дали, а в научно-техническом многое получили, да за бесценок, в том числе и через «утечку мозгов» из России. С горечью, болью сказал в одном из своих интервью президент Российской академии наук Ю.С. Осипов: «Мы должны понимать, что многие представители самых перспективных направлений науки XXI века, получив прекрасное образование и воспитание в научных школах Академии наук и лучших университетах России, пополняют сегодня научные сообщества и фирмы США, Германии, Франции, Канады и других стран»
[73]
.
Политика «приручения» России, на которую делали ставку руководители США в 90-х годах, стоила им совсем недорого. Готов по этому вопросу «взять под защиту» и президента Клинтона, и вице-президента Гора.
Но вернемся к американскому меморандуму, направленному мне вице-президентом США. Кроме оценок текущего положения и причин кризиса в России в нем содержался ряд предлагаемых мер. Многие из них уже осуществлялись нами. Например, жесткое ограничение эмиссии, отказ от эмиссии для финансирования «неизбирательного спасения банков», отказ от мер по сокращению конвертируемости рубля, переход к политике «плавающего» валютного курса «с возможностью его фиксации в будущем, когда будут созданы адекватные макроэкономические условия», ликвидация долгов в сфере выплат зарплат и пенсий, проведение аудиторских проверок банков «для того, чтобы определить немногие из них, которые нужно сохранить в соответствии с предложениями Центрального банка», замена собственников и управляющих неплатежеспособных банков, обеспечение более состязательных и прозрачных «процедур приватизации», увеличение сбора налогов в денежной форме и т. д.
Другие предложения совпадали с нашими намерениями: налоговая реформа при снижении уровня налогов, но их сбор на более широкой, предсказуемой и честной основе, «чтобы перевести субъекты из неофициального в официальный сектор», изменение «системы российского налогового федерализма в сторону лучшего сочетания доходов с ответственностью», «отделение банков от крупных финансово-промышленных групп», «реализация на практике законодательства о разделе продукции для разблокирования поступления миллиардов долларов в форме прямых иностранных инвестиций в российский энергетический сектор», разрешение «более широкого участия иностранных банков в деле строительства здоровой, хорошо управляемой банковской системы, которая кредитует «реальный сектор экономики», гарантия защиты прав интеллектуальной собственности. И дальше: «поставить вне закона конкретные недобросовестные действия главных акционеров, бороться с преступностью и коррупцией в органах милиции». Ну как будто американцы слышали наши обсуждения на заседаниях правительства и возвращали нам наши собственные планы в виде своих советов!
