Но были и такие рекомендации, которые на данном этапе мы осуществить не могли. К примеру, повышение пенсионного возраста, отказ от субсидий и прямых кредитов, специальный налоговый режим для иностранных инвестиций в энергетическом секторе.
После получения послания А. Гора, сопровожденного меморандумом, с положениями которого во многом был согласен, в хорошем настроении поехал в Давос, где должна была состояться моя встреча с вице-президентом США. После выступления на форуме, в котором я обозначил основные направления деятельности правительства, поехал в резиденцию Гора. Он меня встретил очень любезно. В основном разговор касался событий в Косово, но вот в холл деревянного двухэтажного коттеджа, где происходила беседа, зашел Ларри Саммерс. Обратившись к нему, я сказал, что полученный нами меморандум – очень интересный документ. Каково же было мое удивление, когда он, улыбаясь, ответил: «Но вы же далеки от выполнения рекомендуемых «ключевых мер». Вот, оказывается, откуда «дул ветер». Напомню, что эта встреча происходила уже после того, как прошли первые контакты с МВФ.
Гор явно стремился разрядить обстановку, подчеркивая важный характер проводимой беседы. Но на душе от этого не легчало. Неужели до такой степени можно заранее программировать линию, вне зависимости от того, как действует или как намерен действовать твой собеседник? Оказывается, можно.
Я в этом убедился и при встрече с моим давнишним знакомым, первым заместителем госсекретаря США Строубом Тэлботтом 23 февраля 1999 года в Белом доме в Москве. Перед встречей мне был вручен меморандум Тэлботта под названием «Вопросы экономики». Чего только в нем не было! Сначала утверждение, что США инициировали «пакет многосторонней помощи» России со стороны «Большой семерки». Затем прямые угрозы: «В течение последнего года наш диалог по вопросам экономики стал походить на диалог глухих… если вы сделаете ошибочный вывод, что мы желаем вам зла, что мы желаем вашего провала, возрастет вероятность того, что нам не удастся договориться по другим вопросам».
Далее в меморандуме «констатировалось»: «Несмотря на усилия МВФ, визит Камдессю, его последующее письмо, а также длительный визит его команды в январе, ваше правительство пока не проявило реальной готовности к проведению сугубо технических дискуссий, необходимых для достижения соглашения о новой программе займов. Тем не менее по итогам ваших встреч с Мадлен (Олбрайт. – Е. П.), вице-президентом Гором и другими в Давосе у нас сложилось впечатление, что вы считаете это политическим вопросом – Билл Клинтон, дескать, может просто заявить, что Россия должна получить поддержку МВФ и остальные члены семерки согласятся с этой рекомендацией».
Далее приводился целый набор аргументов против незамедлительной договоренности с МВФ: «В течение считаных месяцев деньги будут либо съедены инфляцией, либо потеряны в результате бегства капитала, причем бремя российских долгов станет еще тяжелее, а экономика окажется в еще более тяжелом положении. Независимо от поддержки со стороны МВФ, если у вас не будет рациональной экономической программы, вам придется включить печатный станок для того, чтобы заплатить по счетам, либо залезть в долги».
А затем общее заключение: «Результаты проведенного в МВФ анализа совершенно ясны. Существующий бюджет не позволяет выплачивать зарплаты и пенсионные пособия. МВФ не стремится к уменьшению этих бюджетных расходов, однако для того, чтобы защитить зарплаты и пенсии, вам нужен новый план расходов и более высокий уровень поступлений в бюджет. Кроме того, программа МВФ необходима для того, чтобы открыть дорогу к пересмотру погашения долгов».
«Так же как и в переговорах о контроле над вооружениями, – снисходительно советовал Тэлботт, – переговоры с МВФ требуют большого объема трудной технической работы. Обеим сторонам необходимо укрепить доверие и проработать огромное количество сложных вопросов. Однако в настоящий момент, несмотря на большую заинтересованность сторон, все еще не создан фундамент для взаимного доверия и урегулирования основных технических проблем. Именно это должно стать отправной точкой вашего взаимодействия с МВФ».
«Должно стать», «следует сделать», «вам нужно решить» – не слишком ли много императивных интонаций?
Они вовсю проявились и в разделе меморандума «Что делать»: вам и МВФ необходимо прийти к согласию по поводу того, каким образом можно обеспечить рациональную основу бюджета. Необходимо, чтобы МВФ на основе сугубо технических и конкретных данных понимал, каким образом вы собираетесь обеспечить поступления в бюджет большого количества денежных средств для финансирования всех приоритетных направлений вашей политики и создать противовес заложенным в бюджете необоснованным посылкам относительно курса рубля, инфляции и расходов. Необходимо, чтобы вами были приняты фундаментальные политические решения, с тем чтобы добиться прогресса в этих областях и дать международному сообществу возможность оказать соответствующую поддержку.
А дальше уже требования, касающиеся даже внутренних дел правительства России: координатор по вопросам взаимодействия с МВФ должен быть наделен полномочиями по урегулированию возможных разногласий между различными структурами правительства. По вопросам структурной перестройки банковского сектора следует обеспечить вашим сотрудникам необходимую поддержку, позволяющую им решить эту задачу. Следует также спросить у них, в чем, по их мнению, заключаются проблемы.
«Хочу, чтобы вы понимали, – говорилось в меморандуме, – сколько политических и экономических усилий мы в это вложили. Речь идет о многих миллиардах долларов – и не только о фондах, предоставляемых по линии МВФ, но и о том, какого рода содействие предполагается оказать в погашении долга. Это означает, что такая же решимость должна быть проявлена и с вашей стороны – решимость предпринимать активные шаги».
Не скрою, я был возмущен, прочитав это «эссе» по вопросам экономики. За кого они нас принимают? Неужели Тэлботт, кстати, один, как я уверен, из наших доброжелателей и тех, кто по-настоящему знает Россию, думает, что настало время с нами разговаривать таким тоном? Я не сомневался, что ему «помогли» в составлении меморандума. Но это не меняло дела. Тэлботт – это не секрет – очень близок к президенту Клинтону. Поэтому я решил во время встречи со Строубом, с которым – еще раз хочу подчеркнуть – нахожусь в приятельских отношениях, поставить все точки над «i». Этой беседе придавал особое значение, так как из меморандума Тэлботта отчетливо сквозило, что решения МВФ диктуются Вашингтоном.
– Я внимательно ознакомился с вашим меморандумом и прямо хочу сказать, что по меньшей мере удивлен, – с этого я начал разговор с С. Тэлботтом 23 февраля 1999 года в Доме правительства в Москве. – Вы пишете, что имеет место диалог глухих. Не согласен. Это монолог глухого и слепого. Думать о том, что мы ничего не делаем, и не видеть того, что делается в стране? Я не знаю, посол, очевидно, сообщает вам что-то. Есть у вас и аналитики, которые следят за тем, что происходит в России.
Правительство полгода уже находится у власти. Полагать, что за это время произошла только политическая стабилизация, абсолютно неправильно. В экономическом плане достигнуто очень многое. Мы не кричим об этом, потому что не считаем результаты уже «прорывными». Но дело в том, что не подтверждаются те прогнозы, которые были сделаны в Соединенных Штатах. Согласно вашим прогнозам, в январе – феврале вообще все должно было рухнуть в России.
