Для того чтобы показать нашу конструктивность на деле, принимаем ваше предложение о переходе на национальные ограничения. Принимаем также вашу идею о том, что «национальные потолки» всех государств – участников ДОВСЕ устанавливаются и пересматриваются и, возможно, изменяются, допустим, каждые пять лет. Но далее должно следовать положение, что сумма «национальных потолков» в любом военном союзе не будет превышать на пятилетие лимита по ДОВСЕ, как он был подписан в 1990 году. И все. Это касается и России, которая, как вы понимаете, тоже может вступать в союзы.
Я не вижу причин не соглашаться с такой постановкой вопроса. Хотел бы, чтобы эксперты с обеих сторон совместно поискали решение.
– Здесь у нас по-прежнему фундаментальное различие в подходах, – сказала в ответ Олбрайт. – То, что вы соотносите какую-то суммарную величину с лимитом 1990 года, исходит из концепции, от которой мы стараемся уйти: блок против блока. Это – старое мышление. Пределы 1990 года были рассчитаны на противостояние между военными блоками. Вы по-прежнему воспринимаете НАТО как противника, а наш подход другой. Мы предлагаем установить строгие пределы на национальные уровни обычных вооружений. К тому же в целом наземные силы альянса во всей Европе сократятся. Это должно помочь снять ваши озабоченности.
– Да, но вся Европа – это не НАТО.
– Согласна, что нашим экспертам полезно подумать над этим. Но нам с вами нужно сейчас согласиться в том, что мы не будем смотреть на вещи через призму межблокового противостояния, а будем основываться лишь на принципе «национальных потолков». Тогда, мне кажется, наши эксперты смогут прийти к взаимоприемлемым результатам. А сам механизм договоренности таков: согласие 30 государств – участников ДОВСЕ по новым «национальным потолкам», и их сумма ясно покажет, что военные силы в Европе не будут расти. Де-факто будет установлен лимит на общий уровень сил НАТО. Если мы пойдем по этому пути, участники ДОВСЕ могли бы пересматривать «национальные потолки» на конференциях каждые пять лет – в 2001, 2006 годах.
Когда вы говорили о российском подходе к проблеме, был сделан намек на возможность вступления России в военный союз. Но это полностью противоречит тому, о чем договорились наши президенты в Хельсинки. Они выступили с новым видением единой и неразделенной Европы. Ваши же слова подразумевают, по сути, новый раздел континента.
– Ваши аргументы, – ответил я, – не основываются на реальном положении дел. Можно подумать, что НАТО – это не военная, а аморфная политическая организация. В НАТО – единое военное командование, единый военный потенциал, то есть речь идет о военном блоке, который к тому же сейчас будет расширяться. Мы не можем абстрагироваться от этого факта. Только через механизм «национальных потолков» для 30 участников ДОВСЕ военный потенциал НАТО ограничить нельзя. Если вам не нравятся «потолки» договора 1990 года, давайте вести отсчет от реального положения с уровнями в 16 странах НАТО. Сейчас у 16 стран НАТО, например, в наличии 17 тысяч танков при разрешенных 20 тысячах. Давайте «плясать» от этой цифры. Нам нужно исключить возможность беспредельного роста военного потенциала НАТО.
– Я снова и снова буду подчеркивать, – сказала М. Олбрайт, – что вы должны по-другому воспринимать НАТО. Это – новый альянс. Лишь один пример – наше взаимодействие в Боснии. НАТО уже не военный блок, чья цель – обороняться против Советского Союза. Борис Ельцин говорил о «новой России». Речь идет и о новом альянсе, не направленном против вас. Именно в этом контексте нужно рассматривать целесообразность установления «национальных потолков».
Пришлось опять взять слово.
– Когда мы с вами обсуждали вопрос об инфраструктуре, обслуживающей возможное размещение боевых сил за пределами 16 нынешних членов НАТО, вы сказали мне, что она должна создаваться «на случай чрезвычайной необходимости». Почему же и мы не должны думать о такой необходимости и воспринимать НАТО как ангела, который обрел крылья? Согласен, что нам нужно идти к сотрудничеству и росту доверия. Но у нас уже есть действующий договор, который ограничивает обычные вооруженные силы НАТО. Сейчас же нам предлагают снять такие ограничения и мотивируют это тем, что НАТО не будет действовать против нас. Эту позицию трудно защитить. Вопрос носит принципиальный характер. Как мы можем согласиться с тем, что раньше ограничения были, а теперь при расширении НАТО их нет?
– Но по сути, – сказала М. Олбрайт, – такие ограничения будут существовать де-факто, как сумма «национальных потолков». Нам тоже не нужна гонка вооружений. Наша общая цель на переговорах по адаптации ДОВСЕ – постараться обеспечить, чтобы посредством «национальных потолков» военные силы оставались под контролем. По нашему подходу все государства – участники ДОВСЕ должны дать согласие на то, чтобы та или иная страна увеличила свой «национальный потолок». Мы исходим из того, что индивидуальные страны будут объединены общей целью снижения угрозы, повышения стабильности. «Национальные потолки» лучше подходят к этой ситуации, потому что все решения будут приниматься консенсусом, а у вас будет право вето.
Слово взяла главный специалист Госдепа по вопросам вооружений Л. Дэвис, и это было хорошо, так как она заговорила о механизме установления «национальных потолков», что помимо ее воли показало беспочвенность разговоров о возможности реального ограничения вооружений НАТО по предлагаемой американцами схеме.
– Установление «национальных потолков» будет представлять собой процесс, – сказала она. – Каждая страна будет вносить предложения относительно тех уровней, которые она хотела бы иметь. Другие страны – участницы договора будут рассматривать их и совместно решать, могут ли такие уровни быть понижены. Каждая из 30 стран должна дать на это свое согласие. Россия также сможет рассмотреть предлагаемые уровни 16 нынешних членов НАТО или других «комбинаций» стран, включая те, которые вызывают у России озабоченность. Когда все 30 государств достигнут согласия в отношении «национальных потолков», они становятся обязательными.
– Процесс, о котором вы говорите, займет вечность, – вступил в разговор Г. Мамедов.
– Конечно, этот процесс займет определенное время, – вынужденно согласилась Л. Дэвис.
– Аналогичным образом, если принять вашу схему применительно к договоренностям по СНВ, – сказал я, – мы могли бы просто исходить из своего желания иметь определенное число боеголовок. А вы бы сделали свою заявку. Нас бы это не устроило, и процесс согласования стал бы бесконечным. Необходимо договориться об установлении четких лимитов, которые не должны будут превышаться. При этом речь идет именно о всех обычных вооружениях, включая и авиацию, от чего вы хотите уйти.
Поняв, что начинаем, как говорится, «идти по кругу», перешел к следующему вопросу – о неразмещении ядерного оружия, а также боевых сил в угрожающих размерах за пределами 16 членов НАТО. Сказал, что по этим вопросам есть согласие наших президентов, что нашло четкое отражение в хельсинкском заявлении. Однако остается важный для нас аспект, который заключается в том, чтобы не создавались структуры для хранения ядерного оружия и обслуживания запрещенных к постоянному размещению боевых сил.
