– Что касается временного перемещения обычных вооруженных сил с целью проведения маневров или миротворчества, то нам ясно, что в каком-то объеме такая структура вам необходима для совместимости управления, связи, ПВО. Но экспертам нужно определить разделительную линию между необходимой именно для этих целей инфраструктурой и той, которая создавалась бы для обеспечения запрещаемого постоянного базирования сил.
– Мы готовы показать, что любая новая инфраструктура не представит для вас угрозы, – ответила Олбрайт. – Наши эксперты, включая генерала Майерса, готовы обсудить меры укрепления доверия, которые отвечали бы вашим озабоченностям в этом плане.
– Главный фактор, показывающий, что инфраструктура не будет носить угрожающий характер, – это ее масштабы, – парировал я. – Далее, если нам удастся также найти решение последнего остающегося вопроса, то можно считать, что мы будем близки к завершению работы над документом Россия – НАТО. Речь идет о том, в какой степени будет допустимым перелив обычных вооружений из нынешних 16 членов НАТО под «национальные потолки», устанавливаемые для «новых» стран. Пусть эксперты обсудят и этот момент. Должен еще раз со всей определенностью подчеркнуть, что все перечисленные мной элементы договоренности представляют собой единый пакет.
– В Хельсинки был достигнут прогресс по вопросу о размещении сил. Формулировки выбирались очень аккуратно, и, думаю, от них не должно быть отхода, – сказала Олбрайт.
– Полностью согласен с вами.
– Мы должны поручить экспертам работать быстро и эффективно, – продолжала Олбрайт. – Время поджимает. Наши президенты рассчитывают, что в Париже соглашение будет подписано. В соответствии с указанием президентов мы должны развязать оставшиеся вопросы. Думаю, мы близки к достижению прорыва, который будет иметь историческое значение.
– Прошу экспертов с нашей стороны приступить к работе и вести ее максимально конструктивно.
Американцы передали «в качестве основы для обсуждений» на экспертном уровне свои предложения, в которых был безусловно позитивный момент – предусматривалось значительное снижение уровней «национальных потолков» по сравнению с нынешним. Но опять-таки не содержалось никаких групповых ограничений. Территориальные ограничения существовали, но лишь в виде «фланговых». Там, где было выгодно нашим партнерам, они не отступали от столь третируемой ими «блоковой психологии». На все наши доводы о том, что отход от «блоковых зачетов» предполагает и ликвидацию фланговых ограничений, нам отвечали, что это неприемлемо.
Несмотря на все сложности, решили «идти по тексту» американских предложений. Однако вскоре стало ясно, что наши конкретные замечания по формулировкам не принимаются. Особенную несговорчивость проявила при этом Л. Дэвис.
Вечером 1 мая я пригласил группу переговорщиков и с американской, и с нашей стороны к себе домой на ужин. Были предложения моих коллег отужинать либо в особняке, либо в ресторане, но мне хотелось напоследок (М. Олбрайт с ее окружением намерены были улететь рано утром на следующий день) пообщаться с американскими партнерами в домашней обстановке. Моя супруга приготовила все с помощью подруги, а подавала на стол сама – никаких поваров и официантов.
До приезда гостей наша улица была полностью очищена от припаркованных автомобилей – таково было указание охраны. Проверили и быстро подремонтировали лифт (кстати, через несколько дней комендант нашего дома спросил мою жену, не могли бы мы за счет города заменить лифт на новый – это было бы «издержкой» приема столь почетных гостей, но коменданта ждало разочарование). Олбрайт и другие приехали с многочисленной группой телохранителей. Я попросил моего бессменного уже в течение десяти лет начальника охраны полковника Г.А. Хабарова заняться его коллегами, и они, по-моему, неплохо пообщались, находясь в моем кабинете.
Ужин удался на славу. Строуб Тэлбот восхищался пельменями, под которые так неплохо шла водка. Много шутили. Мадлен Олбрайт, которая понимает по-русски, прислушивалась к телепередаче. Как раз шел репортаж о российско-американской встрече. Репортер стоял у ворот мидовского особняка на Спиридоновке и резко критиковал мидовцев за то, что его, «как обычно», не впустили на переговоры, – «вот вам и гласность!». Но он все-таки сумел «из надежных источников» узнать суть произошедшего: приехала «железная леди» и продиктовала российской стороне условия, сказав, что «резервов для уступок больше нет». Что оставалось российскому министру? Он не мог противостоять такой жестко-напористой Мадлен Олбрайт, которая не только хорошо представляет, но и прекрасно умеет отстаивать свои позиции.
Я спросил Мадлен:
– Скажите честно, в США вам поют такие же дифирамбы?
– Никогда, – ответила Мадлен улыбаясь.
Между блюдами сделали небольшой перерыв. Олбрайт, Тэлбот, Воронцов и я отошли в сторону. Произошел откровенный разговор.
– Вы понимаете, – сказал я, – не могу, просто не могу пойти в Думу, – а мы обязаны будем это сделать, – заявив там, что приняли предложение, согласно которому отступаем от Договора по ограничению обычных вооруженных сил в Европе и соглашаемся на то, что уровень вооружений НАТО будет возрастать по мере расширения альянса. Это тот случай, – продолжал я, – когда вы подрываете все возможности взаимодействия и вообще нормальных отношений России с НАТО. Тот случай, когда неизбежно Европа, да и не только Европа, прочеркнется разделительной линией.
– Что нужно сделать, чтобы избежать этого? – спросила госсекретарь.
– Нужна формула, ограничивающая рост военного потенциала НАТО при неизбежном переходе на «национальные потолки». Ничего большего я не придумаю.
Олбрайт подозвала Дэвис:
– Давайте еще раз подумаем о такой формуле, – а затем, обратившись к нам с Воронцовым, сказала: – Я откладываю свой отъезд из Москвы. Мы могли бы еще раз встретиться завтра утром?
2 мая, продолжая переговоры, теперь уже в здании МИДа на Смоленской площади, госсекретарь дала согласие на внесение в документ положения о необходимости учитывать «все уровни», установленные первоначальным Договором об ОВСЕ. Вкупе с принципом консенсуса при установлении новых «национальных уровней» это позволяло фиксировать предел суммарным количествам всех видов обычных вооружений НАТО в случае ее расширения.
Мы обменялись также и новыми компромиссными формулировками по вопросу ограничения будущей военной инфраструктуры в Центральной и Восточной Европе. В результате в основополагающем акте появилось положение о том, что эта инфраструктура должна быть «адекватна» обязательству, принятому Б. Клинтоном от имени НАТО еще в Хельсинки, не размещать дополнительно на постоянной основе «существенных» боевых сил альянса на территории новых членов.
В целом майский этап переговоров с Государственным секретарем США стал основой последующего выхода на договоренность по ключевой для нас разоруженческой «корзине» документа Россия – НАТО.
Финишная прямая
До подписания документа в Париже оставалось все меньше времени. Его нехватку мы почувствовали при встрече с Х. Соланой в Люксембурге 6 мая, но совсем по другому случаю: люксембургский аэропорт, как выяснилось, закрывался в полночь, и генеральному секретарю во что бы то ни стало надо было поспеть на свой самолет и вылететь до этого срока.
