Очередной кризис вокруг Ирака – и не менее опасный, чем два предыдущих, – возник в самом конце октября 1998 года. 30 октября Совет Безопасности одобрил предложение Генерального секретаря ООН о проведении обзора выполнения Ираком резолюций СБ. Основные параметры такого обзора были согласованы с иракской стороной. К этому времени я уже был председателем правительства, работал в Белом доме, а министром иностранных дел стал И.С. Иванов. Я продолжал внимательно следить за событиями, и мы с Ивановым не раз обсуждали ситуацию вокруг Ирака.
Мы оба считали, что проведение такого обзора при условии отмены Багдадом своего решения о существенном ограничении деятельности Спецкомиссии ООН по разоружению Ирака позволило бы не только обсудить выполнение иракских обязательств, но и наметить вехи на пути к снятию санкций. Особое значение придавалось тому, что в письме председателя Совета Безопасности Генеральному секретарю ООН подчеркивалось: выполнение Ираком обязательств по соответствующим резолюциям позволит Совету «осуществить свое намерение действовать согласно соответствующим положениям резолюции № 687 в отношении длительности запретов, которые упомянуты в этой резолюции».
Однако вместо отмены решения от 5 августа иракское руководство 31 октября объявило о полном прекращении деятельности Спецкомиссии ООН на иракской территории. Иракцы сослались на то, что под давлением англосаксов Совет якобы отверг возможность снятия санкций. Несмотря на то что мы через наше посольство в Багдаде и через нашего представителя в ООН находились в повседневной связи с иракским руководством, нас не уведомили о том, что готовится это решение. Такие «сальто-мортале» вообще в практике Багдада, и я неоднократно говорил Тарику Азизу о неприемлемости подобных неожиданных шагов, тем более если иракское руководство исходит из того, что Россия будет в дальнейшем прилагать все силы, чтобы в очередной раз разрядить обстановку.
Совет Безопасности в заявлении председателя для печати незамедлительно отреагировал на возникшую ситуацию единогласно, включая Россию, Китай и Францию, осудив шаг Ирака и квалифицировав его как нарушение резолюции Совета.
31 октября через нашего посла в Багдаде мы довели до иракского руководства нашу глубокую озабоченность и призвали взвесить все тяжелые последствия принятого решения. Вместе с тем началась кропотливая интенсивная работа с целью удержать ситуацию в политико-дипломатическом русле. МИД России имел контакты с ведущими членами Совета Безопасности, в том числе США, Францией, Китаем, Великобританией, а также арабскими странами, Лигой арабских государств, Бразилией, ЮАР, возглавляющей Движение неприсоединения, и другими.
5 ноября единогласно была принята резолюция Совета Безопасности № 1205, в которой осуждалось решение Ирака, квалифицированное как вопиющее нарушение резолюций СБ. Потребовав от Ирака немедленно и безоговорочно отменить решения от 5 августа и 31 октября, Совет подтвердил свою готовность провести после этого всеобъемлющий обзор выполнения Ираком его обязательств.
США заявили, что все варианты, в том числе силовой, остаются открытыми, и начали практическую подготовку для нанесения ударов по Ираку. По нашим данным, удар намечался на 14 ноября.
13 ноября С. Хусейну было передано личное послание Б.Н. Ельцина, сопровождаемое моим обращением с настойчивыми призывами немедленно восстановить в полной мере сотрудничество со Спецкомиссией ООН и МАГАТЭ. В этот же день иракцы передали российской стороне, а также Франции и Китаю так называемые «девять пунктов», в которых содержались явно запросные условия относительно целей и параметров всеобъемлющего обзора.
Мы сообщили в Багдад, что нельзя поднимать «планку» требований. Одновременно опять большую активность развил российский представитель в ООН С. Лавров, денно и нощно поддерживающий связь со своими коллегами, Генеральным секретарем ООН и, конечно, со Смоленской площадью в Москве. 13 ноября К. Аннан направил письмо С. Хусейну, призывая возобновить сотрудничество со Спецкомиссией, что позволило бы провести всеобъемлющий обзор, который при условии сотрудничества иракцев показал бы им «свет в конце тоннеля».
Министр иностранных дел Иванов в это время находился в Куала-Лумпуре, где состоялась его встреча с М. Олбрайт. Туда же 16-го должен был вылететь и я для участия в заседании глав государств и правительств Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС) – после долгих мытарств и дипломатических усилий Россию приняли в эту организацию. Перед встречей Иванова с Олбрайт я переговорил с ним по телефону, сказав, что в случае американской военной акции против Ирака не поеду в Куала-Лумпур, где на 17 ноября уже был запланирован мой длительный разговор с президентом Клинтоном, а потом, когда из-за событий вокруг Ирака он отменил свою поездку, с вице-президентом Гором.
После встречи с М. Олбрайт Игорь Сергеевич сообщил мне, что у него сложилось впечатление, что американский удар еще не стоит в повестке дня. Во всяком случае, по его мнению, Олбрайт не принадлежала к тем, кто настаивал на военном решении. Возможно, она лучше других понимала всю тяжесть последствий: против военного решения выступали страны Европейского союза, даже Лондон колебался, только что усилиями главным образом американской дипломатии была достигнута в Вашингтоне важная израильско-палестинская договоренность, продвинувшая процесс мирного урегулирования, но еще далеко его не закрепившая, не сделавшая его необратимым, весь арабский мир фактически был категорически против применения военной силы.
Наконец появились признаки благоразумия и со стороны Багдада. 14 ноября после заседания иракского руководства Т. Азиз направил послание на имя К. Аннана, в котором заявил о решении Ирака «возобновить нормальное сотрудничество со Спецкомиссией ООН и МАГАТЭ и разрешить им осуществлять их нормальную деятельность согласно соответствующим резолюциям Совета Безопасности ООН» и на основе Меморандума о взаимопонимании, заключенного с Генеральным секретарем ООН 23 февраля 1998 года. В письме отмечалось, что это решение было принято с учетом «посланий Б. Ельцина и Е. Примакова». Вместе с тем в письме Т. Азиза отмечалось, что для проведения обзора необходимо опираться на те основные моменты, о которых иракская сторона информировала Россию, Францию и Китай 13 ноября.
Иракское решение было позитивно расценено многими членами Совета Безопасности, однако американцы заявили о его неприемлемости, поскольку оно «сопровождается рядом условий».
Положение явно обострялось. Виктор Посувалюк позвонил мне в три часа ночи. После этого всю ночь шли переговоры по телефону с Багдадом, Нью-Йорком, Куала-Лумпуром, где еще находился Иванов. Я дал твердые указания Виктору Викторовичу обратиться к иракскому руководству и сказать, что есть предел нашей поддержке. Одновременно я попросил Посувалюка дать соответствующие указания Лаврову, чтобы он учел любой положительный сигнал из Багдада. Это была бессонная ночь.
15 ноября Багдад выступил с официальными разъяснениями, в том числе в письме постпреда Ирака в ООН председателю СБ, о том, что иракские пожелания о параметрах всеобъемлющего обзора не связаны с «ясным и безусловным решением» иракского правительства возобновить сотрудничество с СК и МАГАТЭ.
