Заманите молодца
К хороводу нашему.
Как заманим молодца,
Как завидим издали,
Разбежимтесь, милые,
Закидаем вишеньем,
Вишеньем, малиною,
Красною смородиной.
Не ходи подслушивать
Песенки заветные,
Не ходи подсматривать
Игры наши девичьи.
Хотя Константин Шиловский и был сочинителем либретто оперы «Евгений Онегин», но по его просьбе фамилия его не была названа при публикации, а в печатном либретто стоят только инициалы К. С. Ш., или К. Глебовский. Талант Константина Степановича как художника выразился еще и в том, что он вылепил огромную голову для оперы М. Глинки «Руслан и Людмила» – голову, которая долго украшала все спектакли Большого театра.
В письме из Глебова к брату Модесту Ильичу от 18 мая 1877 года Чайковский отмечал: «Ты не поверишь, до чего я ярюсь на этот сюжет. Как я рад избавиться от эфиопских принцесс, фараонов, отравлений, всякого рода ходульности. Какая бездна поэзии в «Онегине»!..» А в письме композитора отсюда же к другому его брату Анатолию Иль ичу читаем: «Опера идет успешно. Весь первый акт в трех картинах уже готов; сегодня я принялся за второй…» Местное предание повествует о том, что однажды на один из глебовских прудов опустилась стая белых лебедей, подсказавшая Чайковскому заключительные сцены балета «Лебединое озеро».
Первое представление «Лебединого озера» состоялось 20 февраля 1877 года на сцене Большого театра в Москве. Классической стала версия бессмертного балета М. Петипа – Л. Иванова, поставленная в 1895 году в Мариинском театре. А первое представление оперы Чайковского «Евгений Онегин» – оперы, рожденной на берегах Маглуши, состоялось 17 марта 1879 года в Москве на сцене Малого театра.
Свое слово о Глебове скажет десять лет спустя А. П. Чехов, посетивший эти места в марте 1887 года: «В Звенигородском уезде Московской губернии продается имение, которое я видел. Имение красивое, уютное, с прекрасным парком (пихты и лиственницы), с рекой, прудами, изобилующими рыбой, с церковью, театром, художественной мастерской, со статуями и монументами…» В том же году Чехов познакомился в Петербурге с Чайковским. Он рассказывает в письме к брату композитора М. И. Чайковскому: «Через полторы-две недели выйдет в свет моя книжка, посвященная Петру Ильичу. Я готов день и ночь стоять почетным караулом у крыльца того дома, где живет Петр Ильич, – до такой степени я уважаю его».
Чайковский, в свою очередь, столь же высоко оценивал творчество Чехова: «По-моему – это будущий столп нашей словесности», – отметил Чайковский 6 июня 1889 года в письме к Юлии Петровне Шпажинской. Кстати, на исторический сюжет ее мужа писателя И. В. Шпажинского композитор напишет оперу «Чародейка».
В 1864 году С. С. Шиловский переписывает усадьбу Глебово-Избище на имя жены. После его кончины результатом расточительности Марии Васильевны и Константина Степановича явился упадок имения, и оно было выставлено на торги. Известно, что в 1890 году владельцем усадьбы значится коллежский секретарь Владимир Гаврилович Медведников, представитель известной фамилии промышленников и благотворителей Медведниковых.
Случилось так, что братья Владимир и Константин Шиловские и П. И. Чайковский умерли в одном и том же 1893 году. Владимир Степанович Шиловский женился на графине Анне Алексеевне Васильевой и по именному императорскому указу с 1879 года стал именоваться графом Васильевым-Шиловским. От имения в Глебове сохранились лишь церковь и частично парк. Река Маглуша по-прежнему шумит в своих берегах, а ныне здравствующие потомки С. С. Шиловского помогают в возрождении храма.
Часть II. Ближний Запад. Architetto Sole
[2]И досталась с рекою и соснами
Богатырская эта земля
Архитектору Солнце – Солослово,
В дар за башни и стены Кремля.
Г. Блюмин
12. На краю Ромашковской рощи
Березовая роща вблизи села Ромашкова известна своей привлекательностью. Здесь приятно гулять в летнюю пору, зимой тут много лыжников, а по осени сюда приходят грибники. Поэтичности рощи нисколько не мешают соседние коттеджные поселки, и она, вопреки всему, продолжает сохранять первозданную прелесть. Некоторые исследователи сходятся во мнении, что русский художник Архип Иванович Куинджи перенес красоту здешних берез на свое прославленное полотно «Березовая роща» (1879).
В 1827 году хозяин соседнего с Ромашковом поместья Архангельское князь Николай Борисович Юсупов дает указание своему управляющему доставить несколько молодых березок в поместье «для подсадки березовой аллеи». Вопрос этот князь предварительно согласовал с Дворцовым ведомством, к которому относилось село Ромашково. В письменном указании прописано следующее: «А деревья те брать из рощи, Поединок именуемой, что отстоит в одной версте от Ромашкова». Почему березовая роща именовалась Поединком, об этом нижеследующий рассказ.
Березовая роща. 1879 г. Художник А. Куинджи
В Петербурге блистал красотой и богатством, а также знатностью рода молодой лейб-гусар, флигель-адъютант императора Владимир Дмитриевич Новосильцев. Он приходился внуком графу, в честь которого получил свое имя, Владимиру Григорьевичу Орлову, младшему из пяти братьев Орловых, в свое время помогавших Екатерине II взойти на престол. Мать Новосильцева, Екатерина Владимировна, урожденная графиня Орлова, была очень довольна своим единственным сыном, который стал флигель-адъютантом всего в 19 лет и был завидным женихом.
Современница вспоминала:
«Познакомился он с какими-то Черновыми; что это были за люди – ничего не могу сказать. У этих Черновых была дочь, особенно хороша собою, и молодому человеку очень приглянулась; он завлекся и, должно быть, зашел так далеко, что должен был обещаться на ней жениться.
Стал он просить благословения у матери, та и слышать не хочет: «Могу ли я согласиться, чтобы мой сын, Новосильцев, женился на какой-нибудь Черновой, да еще вдобавок на Пахомовне; никогда этому не бывать». Как сын ни упрашивал мать – та стояла на своем: «Не хочу иметь невесткой Чернову Пахомовну, – экой срам!» Видно, орловская спесь брала верх над материнской любовью. Молодой человек возвратился в Петербург, объявил брату Пахомовны, Чернову, что мать его не дает согласия. Чернов вызвал его на дуэль. «Ты обещался жениться – женись или дерись со мной за бесчестие моей сестры».
Здесь необходимо сказать следующее. Во-первых, Пахом Кондратьевич Чернов являлся отнюдь не «каким-нибудь Черновым», а состоял в крупном чине генерал-аудитора 1-й армии, то есть являлся заведующим всей судебной частью армии, и кому как не ему известна была мера ответственности за дуэль. В семье генерал-аудитора было четыре сына и дочь-красавица Екатерина Пахомовна Чернова. Мемуарист свидетельствует, что «каждому из сыновей старик Чернов приказал друг за другом вызывать Новосильцева, если бы дуэль заканчивалась смертью кого-либо из них. «Если же вы все будете перебиты, – добавил он, – то стреляться буду я».
