После краткого обучения в июне полк пришел под стены Нарвы. Даже во время похода Татищев ведет научные наблюдения «огненного змия» – кометы, повиснувшей в небе над головами всадников, и, поскольку она равно видна над Москвой и под Нарвой, делает вывод о том, что небесное тело проходит на большой высоте. Осада и победоносный штурм Нарвы были боевым крещением Татищева. В июле следующего года он участвует в конной атаке русских драгун против шведской конницы Левенгаупта. В этом сражении при Мур-мызе в Курляндии Татищев был тяжело ранен и за героизм и отвагу произведен в чин поручика.
Во время долгого излечения в госпитале Смоленска он с жадностью изучает книги, обнаруженные в монастырской библиотеке. Потом была в жизни Василия Никитича Полтава, «великая российская виктория иуния 27 дня». И вновь Татищев в самой гуще сражения, рядом с ринувшимся в атаку Петром I. В тот час и был он ранен подле царя, и Петр, подъехав, поцеловал его в лоб, поздравляя раненых за Отечество. В 1710 году Татищев, оправившись от ран, едет в Белоруссию, в город Пинск, набирать пополнение.
Татищев – выдающийся историк, отлично владевший десятью языками. Удивительно то, что он получил только домашнее образование, но настолько обстоятельное, что не было нужды учиться в школе математических и навигационных наук в Москве. Он учился потом всю жизнь, изумляя даже современников энциклопедичностью своих знаний. Им написана пятитомная «История Российская с самых древнейших времен», первое сочинение такого рода в науке. Признанный родоначальником русской истори ческой науки, В. Н. Татищев своим грандиозным трудом предвосхитил работы историков Н. М. Карамзина, В. О. Ключевского, С. М. Соловьева. Впервые им дана периодизация развития отечественной истории вплоть до 1577 года.
В татищевском труде явились перед читателем яркие, зримые образы русской истории с древнейших времен до середины XVI века. Впервые в основу исторических изысканий положены им тексты летописей. Татищев делает множество открытий: он устанавливает, что год в Древней Руси начинался в марте, раскрывает тайну смерти Ивана Грозного… При всей образности первой «Истории» она остается подлинно научным трудом, краеугольным камнем отечественной историографии.
Вдохновенное посвящение к «Истории» Татищева написал М. В. Ломоносов. Но ни Татищев, ни Ломоносов в печати его не увидели. Работа над «Историей» велась ученым на протяжении многих лет, но главный труд был выполнен в болдинское пятилетие 1746–1750 годов. Тогда же была им задумана полная история царствования Петра I.
Татищев открыл для науки многие богатейшие летописные источники, а также такие замечательные памятники, как Русская Правда, Судебник 1550 года, Книга Большому Чертежу. Историк С. М. Соловьев справедливо указывает: «Заслуга Татищева, что он начал дело, как следовало начать: собрал материалы, подверг их критике, свел летописные известия, снабдил их примечаниями географическими, этнографическими и хронологическими, указал на многие важные вопросы, послужившие темами для позднейших исследований, собрал известия древних и новых писателей о древнейшем состоянии страны, получившей после название России, – одним словом, указал путь и средства своим соотечественникам заниматься русской историей».
Он был литератором и лингвистом. С несомненным писательским даром написан, например, «Разговор двух приятелей о пользе науки и училищах», где Татищев блестяще использует форму диалога для выражения своих идей. «…Что над всеми надзирание таким поручено было, – ратует он в «Разговоре», – которые довольное искусство в науках, а наипаче ревностное радение о пользе отечества изъявить в состоянии». Таким был сам Татищев. И мы уже забыли о том, что выражения «Человеку нужно век жить, век и учиться» и «Человеку ученье свет, а неученье тьма есть» принадлежат Татищеву.
Его первый русский энциклопедический словарь широкого назначения и поныне не утратил своей ценности, это «Лексикон Российский исторический, географический, политический и гражданский». В «Лексиконе», доведенном ученым до буквы К, он стремится не только максимально подробно объяснить то или иное понятие, но и дать историческую справку о происхождении слова или названия. Вот, например, как живо и обстоятельно толкуется слово Байкал: «…Вода солоновата, зеленая и весьма светла, но понеже во оном находятся тюлени и превеликое множество рыбы, для того называют морем. Байкал татарски оставайся богат, или будучи в обилии, но другие толкуют, мнится, правильнее: Бай куль – богатое озеро. Страленберг сказует, еже сие имя на мунгальском или тунгусском языке великое море или озеро, что ему в разсуждении других около онаго озер не бесприлично».
Обширны государственная и общественно-политическая деятельность Татищева. Как дипломат он вместе с Я. В. Брюсом ведет переговоры со Швецией по окончании Северной войны, участвует в Аландском конгрессе. Как горный инженер и металлург он находит и разрабатывает крупнейшие железорудные месторождения на Урале и основывает тут город Екатеринбург, названный им по-русски Екатеринском. Он управлял уральским краем и руководил Оренбургской экспедицией, поставил на научную основу монетное дело в России и возглавлял Калмыцкую комиссию.
Татищев – градостроитель. Рождением ему обязаны в итоге и Пермь, и Оренбург, и Орск, и Челябинск, и Ставрополь на Волге, нынешний Тольятти. Кстати, последнему Татищев хотел дать имя «город Просвещение». А географические ландкарты, им составленные, благодаря которым обрели реальные черты целые прежде незнаемые области России, а «Практическая геометрия» Татищева, заложившая основы отечественной инженерии, а блестящие этнографические и палеонтологические исследования, также проведенные им впервые!
В центре Екатеринбурга, у здания краеведческого музея я увидел высеченные на мраморе буквы, так поразившие меня своим смыслом: «…Основан капитан-поручиком Василием Татищевым в 1721 году». Он же назвал Каменный пояс Уралом, да еще провел тут границу между Азией и Европой, да еще открыл гору Благодать, что богата «преизрядной железной руды, которой во всей Сибири лучше нет… Оная старанием бывшего над заводом главного начальника Татищева в 1734 году обретена, и великие заводы построены…». В горных школах Татищева учились простые русские мастеровые, для «инородцев» – казахов, башкир, татар, калмыков – им составлены первые словари.
В музее Екатеринбурга сохранилось около ста книг с собственноручными автографами ученого. Книги собирал Татищев всю жизнь, а стоили они недешево: одна книга столько же, сколько лошадь или корова. Здесь фолианты по истории, математике и механике, вирши Овидия и сочинение по искусству врачевания. А. С. Пушкин отмечает в статье «О Татищеве»: «Татищев обратил особенное внимание на учреждение горных училищ в Кунгуре, Соликамске и по заводам. Он подарил библиотеку сим заведениям, более 1000 книг составлявшую». Пушкин пишет: «Татищев жил совершенным философом и имел особенный образ мыслей».
Дважды приезжал Василий Никитич на Урал для руководства этим богатым краем – в 1720–1722 годах и еще двенадцать лет спустя. Он являл собой совершенно новый тип администратора. Испугать, обмануть или подкупить его было нельзя. Ученый развил на Урале кипучую деятельность, сообразуя свои действия лишь с указаниями Берг-коллегии в Петербурге.
