В этом их сила: они сами просятся на музыку, и ни одного из русских поэтов не положено на музыку столько стихотворений, как у Кольцова. В этом же и их слабость: в них чего-то не хватает, они естественно и настоятельно требуют музыкального дополнения. У Пушкина же стихи уже дифференцировались от музыки, они – музыка сама по себе и легко обходятся без сопроводительной музыки; в них композитор не сопутствует поэту, а борется с ним и почти всегда оказывается побежденным».
Вересаеву вторит писатель Глеб Успенский: «Никто, не исключая и самого Пушкина, не трогал таких поэтических струн народного миросозерцания, воспитанного исключительно в условиях земледельческого труда, как это мы находим у Кольцова… Мужик, изображаемый Кольцовым, хотя и «влачится по браздам», находит возможным говорить своей кляче такие речи: «Весело (!) на пашне, я сам-друг с тобою, слуга и хозяин. Весело (!) я лажу борону и соху…» Кольцов – любимый поэт Сергея Есенина. Обращаясь к Родине, Есенин пишет:
По голубой долине
Меж телок и коров
Идет в златой ряднине
Твой Алексей Кольцов.
И приятно сознавать и помнить, что некогда и малый кусочек подмосковной природы под названием «Любушкин хутор» вписался в широкое полотно поэтического творчества Алексея Кольцова.
Часть III. Дальний Запад. Вселенское Успенское
О, поселенье сельское,
Успешное Успенское!
Прими желанье дерзкое
Назвать тебя – Вселенское.
Попробуй-ка отныне им,
Своим любуясь житием,
Ты зваться этим именем
В тон памятным событиям.
Г. Блюмин
23. Чехов в Успенском
Село Успенское богато своими достопримечательностями. Это старейшее село в Московской области (возраст около 700 лет), и лежит оно ровно посредине 50-верстной Царской дороги, что протянулась от Кремля до Звенигорода. Имя села перешло в название так называемой Рублевки – Рублево-Успенского шоссе. Украшением Успенского является церковь Успения Пресвятой Богородицы, воздвигнутая в 1700 году, в архитектуре и иконографии которой использованы мотивы храмов Великого Новгорода.
В числе владельцев летописи Успенского упоминают Феодосию Прокофьевну Морозову, героиню известной картины В. И. Сурикова «Боярыня Морозова», а также сподвижника Петра Великого графа Петра Матвеевича Апраксина и вслед за ним участника Бородинского сражения генерала Д. Г. Бибикова. Последующие хозяева села и усадьбы – это князья Святополк-Четвертинские, выстроившие в Успенском по проекту зодчего П. С. Бойцова дошедший до нас усадебный дом в пропорциях и формах шотландского замка. Князь Борис Владимирович Святополк-Четвертинский оставил еще по себе память в Успенском тем, что организовал здесь поныне функционирующий конный завод.
Церковь Успения Пресвятой Богородицы. Фото В. Вельской
У князей село Успенское приобрел московский и пензенский промышленник генерал-лейтенант Иван Андреевич Арапов (1844–1913). Интересный факт: женат И. А. Арапов был на Александре Петровне Ланской, старшей дочери Натальи Николаевны Пушкиной-Ланской, урожденной Гончаровой, от ее второго брака.
Усадебный дом в Успенском. 1880-е гг. Архитектор П. С. Бойцов
От Арапова имение и село Успенское перешли во владение к миллионерам, фабрикантам и промышленникам Морозовым, и хозяином здесь стал Сергей Тимофеевич Морозов (1860–1944). Это был старший брат известного в истории Саввы Тимофеевича Морозова (1862–1905), роскошный особняк которого находится тоже поблизости, в Горках-10 (в советское время в этом особняке была дача писателя А. М. Горького). Связано село Успенское с именами Чехова и Левитана.
Антон Павлович Чехов
…Антон Павлович Чехов приехал на Брестский вокзал в Москве в семь часов утра 16 июня 1897 года. Поезд отправлялся в 7.20. На услужливый вопрос кассира, каким классом господину угодно ехать, вспомнил с усмешкой советы врачей и ответил: «Первым классом». Билет прославленному писателю заказан был заранее хозяином Успенского Сергеем Морозовым. Состав из темно-синих, желтых и зеленых вагонов уже стоял готовый под парами на путях. Железнодорожный состав того времени нарисован поэтом Александром Блоком в стихотворении «На железной дороге» (1910):
Вагоны шли привычной линией,
Подрагивали и скрипели;
Молчали желтые и синие;
В зеленых плакали и пели…
Синие вагоны относились к первому классу, желтые предназначались для публики поскромнее, а в зеленых ездил простой народ. Войдя в темно-синий вагон первого класса и устроившись в мягком кресле, Чехов вновь перечитал записку, полученную накануне от друга своего художника И. И. Левитана: «Сегодня в 3 ч. еду к Морозову, не могу сидеть дольше в городе! Если приедешь в Москву, то прямо ко мне, ибо Афанасий остается здесь и все, что нужно будет, к твоим услугам. Если захочешь еще милее быть, то приезжай в деревню ко мне, для чего надо сказать Афанасию, чтоб он по телефону дал знать в имение – и лошади будут высланы на Юдинскую платформу по Смоленской ж. д. (около 1,5 ч. езды от Москвы до имения; называется оно Успенское)…»
Надо отметить, что Сергей Морозов был не только удачливым предпринимателем, но и имел склонность и способности к живописи. Вместе со своим ровесником и другом Левитаном он окончил Московское училище живописи, ваяния и зодчества, где оба они учились у корифеев живописи В. Д. Поленова и А. К. Саврасова. Морозов вполне сознавал себя как художника-любителя и высоко ценил гений Левитана. Именно поэтому в 1891 году он поселил Левитана в своем московском доме, предложив к его услугам свою мастерскую. Вот выдержка из письма писательницы-переводчицы Т. Л. Щепкиной-Куперник: «Заехала к Левитану в его красивую, в коричневых тонах, мастерскую, отделанную для него Морозовым в его особняке».
Морозовы заботились о Левитане до самой кончины великого художника. Они же взяли на себя все хлопоты и расходы по его похоронам, а флигель, где он жил в Москве, стали называть левитановским (Трехсвятительский пер., 1). 19 января 1895 года Чехов побывал в мастерской Левитана и тогда же с чеховской проницательностью записал в дневнике: «Пишет уже не молодо, а бравурно. Я думаю, что его истаскали бабы. Эти милые создания дают любовь, а берут у мужчины немного: только молодость».
