Пальцы Кэсси перебирали позвякивающие сокровища до тех пор, пока среди россыпи она не обнаружила лунный камень. Полупрозрачный кристалл слегка мерцал серебряно-синим. Девушка положила камень на прикроватную тумбочку.
В комнату вошла Диана, пышущая здоровьем и свежестью, только из ванной; она посмотрела, как Кэсси укладывает камни обратно в мешочек.
— Нашла что-нибудь в Книге? — спросила златовласка.
— Да нет, — приврала Кэсси. Ей не хотелось вдаваться в объяснения. Потом, если сработает. — Я начинаю думать, может, бабушка вовсе не имела в виду, что в Книге есть что-то конкретное против Черного Джона. Может, она просто хотела, чтобы я стала умелой, образованной ведьмой. Может, она решила, что тогда я смогу с ним сразиться?
Диана забралась в постель и выключила свет. Луна, видимо, тоже решила поспать: окно в эркере осталось темным. Все кругом дышало умиротворенностью; девушки лежали в постели, и можно было подумать, что все хорошо, и Кэсси просто осталась на ночь у школьной подружки. Героиня перенеслась мыслями в то время, когда они только познакомились, в то время, когда они решили стать сестрами.
— Мы должны найти способ уничтожить Черного Джона, — произнесла она.
Умиротворенность мигом рассыпалась: Кэсси осталась на ночь у подружки, чтобы состряпать мрачное и кровожадное дельце. Диана некоторое время молчала, потом промолвила:
— Значит, так. Нам известны два элемента, которыми его не убьешь, — Огонь и Вода. Он утонул вместе с кораблем в семнадцатом веке и сгорел вместе с домом от рук наших родителей в двадцатом. Но он вернулся после обеих физических смертей.
Кэсси оценила, что Диана сказала «наши родители». Героиня могла биться об заклад, что ее мама даже не пыталась никого поджигать.
— Он сказал, что его дух может существовать вне тела, — произнесла она. — Что он может направить его куда угодно. Возможно, умирая, он просто перенаправлял свой дух в другое место.
— Например, в кристаллический череп, — предположила Диана. — Где его дух и оставался до тех пор, пока мы в один прекрасный день не соединили его с телом. Думаю, так все и произошло. Но что же подействует?
— Земля… или воздух, — размышляла Кэсси. — Хотя я хоть убей не пойму, как воздухом можно кого-то уничтожить.
— Я тоже пока не понимаю. Так, земля может означать кристаллы… но где найти кристалл такой величины, чтобы он подействовал?
— Негде, — мрачно констатировала Кэсси. — Либо Инструменты Мастера, либо ничто. Надо искать.
Она почувствовала, как Диана кивнула ей в темноте:
— Надо. Но как?
Кэсси протянула руку и прикоснулась к лунному камню, взяла его с тумбочки и переложила себе под подушку.
«Может, не размер, а способ имеет значение», — подумала она, а вслух сказала:
— Доброй ночи, Дианочка, — и закрыла глаза.
11
С самого начала этот сон показался ей яснее предыдущих. Или, может, сама Кэсси стала спокойнее и осознаннее. Ледяная соленая вода обжигала лицо; она ее порядком наглоталась. От холода у нее отнялись все чувства.
Ее тянуло вниз. Она тонула… но не умирала. Собрав последние остатки воли, она послала дух в заранее подготовленное место — в череп из кристаллов кварца, зарытый на острове. Часть ее силы уже хранилась в нем, ожидая хозяйку; теперь и она сама войдет в свое временное пристанище.
И однажды в означенный срок, когда ее тело разольется по океану и выхлестнется на остров, она опять оживет.
«Добрые сны! Я же просила добрые сны», — рвала и метала Кэсси, наблюдая, как море смыкает над ее головой свои бесчувственные воды.
Смена кадра…
Слепящий луч солнца — прямо в лицо.
— Почему бы вам с Кейт не погулять в саду, — произнес доброжелательный голос.
Ура! Получилось! Она здесь. Сад располагался за домом. Кэсси обернулась в сторону двери.
— Джейсинтия! Ты ничего не забыла?
Кэсси в замешательстве остановилась: она и понятия не имела, о чем идет речь. Высокая женщина в пуританском платье смотрела вниз на пол. А на нем, на выдраенных до блеска сосновых досках, лежала Книга Теней в красной кожаной обложке. Теперь Кэсси вспомнила. Конечно, ведь Книга упала с коленей, когда она вставала с кресла.
— Простите, матушка, — слова совершенно естественно выскакивали изо рта. И глаза уже привыкли. Единственное, что ее теперь заботило, — куда положить книгу. Наверное, в какое-то укромное местечко… но куда? Вдруг ее взгляд упал на один незакрепленный кирпич в кладке очага.
— То-то же, — прокомментировала высокая женщина после того, как Кэсси просунула книгу в отверстие и задвинула кирпич. — Всегда помни, Джейсинтия: рассеянность для нас непозволительна. Даже здесь, в Нью-Салеме, где все соседи такие же, как мы. А. теперь можешь бежать в сад.
Кейт ждала ее на улице. В солнечных лучах волосы подруги из прошлого сверкали точно так же, как Дианины: не золотом, а немного бледнее, чистым светом. И глаза у нее тоже искрились золотом, как солнечное сияние. Она была настоящей золотой девочкой.
— Небо и море, храни меня от горя, — смеялась Кейт, порхая среди трав, любуясь синью океана, раскинувшегося внизу. В то время ничто не мешало жителям дома наслаждаться живописным видом: забор еще не возвели. Потом девушка метнулась вперед, чтобы сорвать что-то.
— Ты только понюхай, это лаванда, — сказала она, протягивая Кэсси пучок ароматных цветов. — Правда, сладкая?
Но Кэсси застыла у открытой двери. Два человека, вероятно, ее отец с матерью, только что вошли в кухню. Говорили они тихо и озабоченно.
— Только что сообщили — корабль утонул, — произнес мужчина.
На лице матери вспыхнули радость и изумление:
— Значит, он умер!
Но мужчина покачал головой, и следующие несколько слов девушка не расслышала. Она опасалась, что они заметят ее и отошлют в сад.
— …череп, — услышала она знакомое слово, а дальше: —…Никогда нельзя быть уверенным… вернуться…
— А это жасмин, — восхищалась Кейт. — Правда, прелестный? — Больше всего Кэсси хотелось, чтобы подруга заткнулась.
Потом Кэсси услышала слова, от которых недлинные волоски на ее девичьих руках встали дыбом, это в такую-то жару!
— …их спрятать, — говорила мать Джейсинтии. — Но где?
Вот оно! Где, где, миленькие? Если этот сон вообще был послан для чего-то, то только для этого. Кейт пыталась приобнять ее за талию, всовывала ей под нос жасмин, но Кэсси только схватила ее руку, чтобы девушка не мельтешила, и вся превратилась в слух.
Взрослые слегка препирались: до ушей девушки доносились восклицания, выражающие волнение и несогласие:
— Почему мы не можем?..
