– Лукас может справиться с этой задачей.
– Возможно. Господин Кауфман, насколько мне известно, неплохо понимает русский язык, но говорит он на нём с большим трудом, разве нет?
– Но он демонстрирует невероятный прогресс, верно, Лукас?
Лукас растерялся от обилия обращённого на него внимания, открыл рот, пытаясь что-то ответить, но вместо этого покраснел и что-то пробормотал пастору на ухо. Тот кивнул и утешающим жестом похлопал его по плечу.
– Ничего страшного, тебе просто нужно практиковаться. Больше говорить.
– Ну вот, господин пастор…
– Клаус.
– Хорошо, Клаус. Если мы по каким-то причинам лишимся вашей компании, наше общение сильно усложниться. Точнее говоря, с нашей стороны проблем будет значительно меньше – Лукас всё поймёт и перескажет остальным. А вот вам доносить свои мысли и просьбы станет гораздо сложнее. Поэтому я – против.
– Но вы же не можете мне запретить? В конце концов, я могу не входить непосредственно в… как вы называете это место?
– Село. Большая деревня. Как-то так.
– Хорошо, спасибо. Я же могу просто остаться с вашими людьми и наблюдать снаружи.
– Можете. Но у меня есть ещё одно возражение. Точнее, теперь уже два. Что касается вашего вопроса – могу ли я вам что-то запретить. Ответ будет однозначный, и я хочу, чтобы все ваши о нём знали. Да, могу. И любой из моих людей может вам запретить идти куда-то или делать что-то без нашего ведома. Это не значит, что вы пленники или заложники. Это означает всего лишь, что вы находитесь на враждебной вам территории, где всё, включая природу и людей, может нести для вас угрозу. Шлёпнувшись в болото, вы испытали только малую часть неприятностей, которые можно получить здесь, если не иметь нужных знаний и подготовки. Даже среди местных жителей, обитающих здесь годами, десятилетиями, да что там – поколениями! – не обходится без несчастных случаев. Тонут в болотах, натыкаются на волков, медведей, кабанов. Хуже того, встречают других людей. Поэтому, простите за грубое слово, но зарубите себе на носу: никаких походов, прогулок и вылазок за пределы базы без предупреждения и сопровождения. Учтите, что помимо вашей безопасности существует ещё и проблема безопасности моих людей, которую вы можете случайно поставить под угрозу.
– Но мы ведь понятия не имеем, где находимся!
– Да, но сам факт того, что вы здесь находитесь, может оказаться очень опасным, если о нём станет известно! Я вам объяснял уже особенности местной пищевой пирамиды. В её рамках вы все – очень вкусная, желанная добыча. Теперь второе соображение. Пастор… Клаус, я понимаю ваши мотивы и аргументы. Но поймите и вы наши сложности. У нас недостаточно свободных мест, чтобы брать лишних пассажиров, особенно в машинах сопровождения. Если начнутся проблемы, мне понадобится каждый боеспособный человек. Если я беру вас, значит, на одного бойца у меня будет меньше.
– Ничего страшного, я служил в армии.
– Боже, Клаус, да когда это было!
– Давно. Да, прошло почти двадцать лет. Но меня хорошо готовили и у меня есть реальный боевой опыт. Так что, если начнутся… «проблемы», я не побегу и столбом стоять не буду. А что касается места… Я готов ехать в автобусе. Стоя. Заодно буду помогать раненым. Утешать.
– А вы упрямец, пастор. Ладно, теряем время. Ничего не обещаю, но подумаю. Будьте готовы, на всякий случай. Все остальные, вопросы есть? Нет? Тогда за дело. Готовимся и сразу выезжаем.
* * *
Он стоял у выхода из аэропорта, и устало расстраивался, какого чёрта ему купили билет до Сан-Франциско, хотя от Сакраменто добираться в штаб-квартиру «НАПС» примерно вдвое ближе. Солнце понедельника – да, всё ещё понедельника! – наконец-то сползло вниз по небосводу и провалилось по пояс в пелену облаков, охватывающих западную часть горизонта. Свет, проходя сквозь них, обретал насыщенный малиновый оттенок и окрашивал в тревожные тона все высокие предметы вокруг – башни аэропорта, ажурные перекрытия его главного корпуса, переплетение бетонных эстакад транспортной развязки. Внутреннее состояние Карла стояло перед выбором. Чувство долга настаивало взять такси и ехать в «НАПС» прямо сейчас. Здравый смысл намекал, что за спиной остались полмира и чертовски длинный день, а потому неплохо бы послать всё к чёртовой матери, найти ближайшую гостиницу, принять душ и завалиться спать.
«На что ты будешь годен сейчас?» – спрашивал внутренний голос: «Ну, хорошо, приедешь ты на место. Будет уже ночь. Уверен, что сможешь понять хоть что-нибудь из того, что будут тебе говорить? А ведь речь пойдёт не о футболе, нужно будет усвоить и осознать большой объём специфической информации. Не придётся ли тебе просить с утра повторять всё заново?».
«Неважно», – сопротивлялся долг: «Моя задача – прибыть на место, познакомиться с людьми, собрать материалы и данные. Механически передать в штаб полученные сведения, самостоятельно осмыслить их потом, когда организм будет готов. Старое правило: делай то, что можешь, промедление не имеет оправданий. Время – единственный невосполнимый ресурс. Давай, шевелись уже, ленивая скотина!»
Карл вздохнул. Долг, как всегда, был убедителен. Может, кофе? «Да ну его к дьяволу!». Желудок уже слегка болит. «Лучше потом, когда приеду в „НАПС“. Сейчас будет лучше поспать в дороге. Хоть немного передохнуть».
Замурлыкал телефон.
– Здравствуй, Карл. Не разбудила?
– Здравствуй, Анна. Нет, я не сплю. Здесь пока ещё понедельник.
– Ну, а я уже не сплю. Ты где сейчас?
– Только что прилетел в Сан-Франциско, стою перед аэропортом.
– Уже знаешь последние новости?
– Какие именно? После моего доклада тебе у меня ничего нового.
– Тогда держи свеженькие. Мне позвонили пару минут назад. В «НАПС» выстроили предварительную симуляцию настоящего полёта борта NP412. Есть конечная точка.
– Где? Балтийское море? Финляндия?
– Россия, Карл. Россия.
Майор Рихтер замолк и с полминуты переваривал услышаное. Потом спросил:
– Насколько это точно?
– Я хочу, чтобы ты это выяснил. Езжай в «НАПС». Немедленно. Мы должны быть уверены, что это правда. Потому что тогда вся картина снова в корне меняется.
Он помолчал ещё немного. Какой смысл соглашаться с очевидным?
– Карл?
– Да, Анна, я тебя понял. Выезжаю немедленно. До связи.
Дискуссия между двумя внутренними голосами испарилась. Дело в который раз оказалось намного серьёзней. И в то же время он понимал, что сейчас всё наконец начинает становиться на свои места: отсутствие на радарах, неопознанный военный самолёт, чудовищное расстояние, измеренное «пингом» бортового компьютера, полная информационная тишина.
Из разрозненных элементов мозаики стала складываться осознанная картина. Пассажирский борт был перенаправлен с помощью взлома на территорию России. Там его перехватили истребители противовоздушной обороны и в результате или сбили, или принудили к посадке. Были ли они готовы к его появлению, ждали ли они этот борт в рамках спланированной спецоперации или восприняли как обычного нарушителя? Десятки новых вопросов вместо тех, что были раньше. Обычная история. Узнаёшь нечто, что объясняет старые неувязки, и тут же налетаешь на новые загадки. Как будто идёшь вброд через мутный ручей, нащупываешь ногой дно и думаешь, куда оно тебя ведёт – на другой берег или к омуту? Понять, что было правильно, что нет, можно только выбравшись на другой берег. Остальное – просто рабочий процесс.
