Мужчине было за шестьдесят, может быть даже около семидесяти. Промахнуться на пять—десять лет при попытке оценить возраст человека на этом жизненном этапе – проще простого. Несмотря на то, что он ссутулился в плетёном кресле, положив подбородок на руки, домиком опиравшиеся на колени, было ясно, что он высок, за метр восемьдесят. И при этом сохраняет хорошую физическую форму, что, в общем-то, было не удивительно для этого социального слоя. Образованные и обеспеченные люди обычно гораздо более уважительны к своему телу.
Карл дошёл уже примерно до середины причала, когда Питер Голдберг услышал его шаги. Спина под вельветовым пиджаком слегка вздрогнула, он выпрямился и широко, всем телом обернулся.
– Добрый вечер, сэр.
– Майор Рихтер?
– Да, сэр. Ваша жена сказала, что вы здесь.
– Здравствуйте. Как доехали?
– Хорошо, спасибо. Извините, что беспокою вас…
– Ерунда, у меня сейчас масса свободного времени. Как поживает Анна Нойманн?
– Спасибо, сэр, насколько знаю, у неё всё великолепно.
– Не нужно называть меня сэр, майор. Можно просто Питер. Или мистер Голдберг, если уж вы так привыкли к официальности. Как Анна выглядит в качестве руководителя?
– По-моему, она прекрасно справляется… мистер Голдберг. Её очень ценят в командных структурах НАТО.
– О, не сомневаюсь. Ещё когда мы с ней только познакомились, её выделяли среди других многие качества. Особенно то, как она умела слушать. Но, я полагаю, вы здесь не затем, чтобы мы обсуждали за глаза госпожу Нойманн?
– Нет. Госпожа Нойманн настоятельно рекомендовала мне встретиться с вами. Надеялась, что вы сможете оказать нам помощь в сложившейся кризисной ситуации.
– И какую же помощь вы рассчитываете от меня получить… извините, но Анна не назвала мне вашего имени…
– Карл. Карл Рихтер.
– Хорошо, Карл. Повторю свой вопрос – чего вы ждёте от нашей встречи? Я давно в отставке, у меня нет действующих связей в правительстве, никакие ниточки я потянуть не смогу, даже если бы и хотел это сделать. За текущей обстановкой специально не слежу, скорее, просто обращаю внимание по инерции. Чисто факультативно. На эту встречу я согласился во многом из ностальгических побуждений, в знак симпатии к вашей нынешней руководительнице. Но думаю, вы приехали сюда из Балтимора не затем, чтобы слушать мои воспоминания о днях нашей совместной работы. Поэтому скажите мне – и это очень важно – на что рассчитываете вы, майор Рихтер? Мой личный опыт подсказывает, что большинство проблем современного мира происходят оттого, что стороны разговора перед началом не смогли или не захотели определить для себя, а потом сформулировать собеседнику, что именно они хотят обсудить и на какой результат рассчитывают. В итоге вместо желаемого получают некое невнятное месиво, чувство раздражения и сожаление о потраченном времени. И чаще всего трансформируют потом свой негативный опыт в ненависть по отношению к бывшему собеседнику. Хотя чаще всего тот ни в чём не виноват. Мы ведь не умеем, да и не должны угадывать мысли и желания других, верно? Итак? Что скажете?
Карл опёрся левой рукой на перила, слегка побарабанил пальцами по потрескавшейся под несколькими слоями краски поверхности деревянного бруса. Действительно, на что он рассчитывает? Всю дорогу он прокручивал в памяти карты и снимки района катастрофы и постоянно ловил себя на мысли, что занимается планированием поисково—спасательной операции. А ведь такой возможности у него нет. И не будет.
– Честно говоря, мистер Голдберг, я вообще не имею понятия, как мне подступиться к этой ситуации. Что вам рассказала директор Нойманн?
– Не очень много. Сказала, что самолёт по ошибке залетел на территорию России и исчез. Что вам поручено его найти. И что она рассчитывает на мой опыт работы и знание русской специфики.
– Она уточнила, какой это был самолёт?
– Да. Пассажирский. Имейте в виду, будь это военный инцидент, я не стал бы с вами встречаться. Армейские и шпионские игры меня не интересуют.
– Анна рассказал об обстоятельствах этой… «ошибки»?
– Нет. И ваша пауза намекает мне, что всё чуточку сложнее, так? Послушайте, майор, почему бы вам не взять вон то кресло из-под навеса, присесть рядом со мной и не рассказать мне по порядку всё об этом деле? Ну, кроме тех вещей, за разглашение которых вас могут разжаловать и посадить в тюрьму?
Карл так и поступил. Следующие полчаса они просидели бок о бок над тихонько плещущей водой, на поверхности которой всё ярче и желтее сверкали блики от спускающегося к горизонту солнца. Майор обрисовал все основные события и детали происшествия, умолчав только о некоторых вещах, вроде взлома «НАПС». Этот факт он заменил версией о хакерской атаке на систему навигации конкретного самолёта. Питер Голдберг заинтересовался было этим моментом, спросил – возможно ли такое? Правда, почти сразу перепрыгнул на вопрос «кому это могло быть выгодно?», но здесь Карл остановил его и сформулировал задачу, которую перед ним поставила Анна: найти самолёт, установить судьбу пассажиров и экипажа, предложить меры по эвакуации. Последнее при наличии выживших, разумеется. После того, как он закончил рассказывать, уже Голдберг задумался, замолчал на несколько минут, опершись локтями на колени и уложив подбородок на сплетённые в замок пальцы.
Вдоль русла ручья со стороны залива подул прохладный ветер. По воде побежала частая и мелкая рябь. Откуда-то сверху вынырнула чайка, спикировала вниз, вспорола клювом на лету поверхность ручья, выхватила из него мелкую рыбёшку, взмыла обратно в небо. Тут же сбоку к ней метнулась вторая птица, с громким пронзительным воплем попыталась отобрать добычу, но промахнулась.
– Скажите, майор, что вы знаете о России? – заданный вопрос был неожиданным и, пожалуй, чересчур академичным, но при этом вполне соответствовал задумчивому виду Голдберга, следившего прищуренными глазами за полётом двух белых птиц.
Карл не нашёлся, что ответить. Его собеседник почувствовал неловкую паузу, отвлёкся от неба, посмотрел на майора и усмехнулся.
– Простите, Карл. Это был как раз пример плохо сформулированного и потому бессмысленного вопроса. Спрошу по-другому. Как давно вы занимаетесь этим направлением?
– Строго говоря, не могу сказать, что Россия – это моя специализация. Но если говорить о датах… В центр я пришёл работать во время украинского кризиса.
– Которого?
– Которого? А, понимаю! Того самого, когда был полный фейерверк.
– Ага. Понял. А до того вы как-то касались русской тематики?
– Боюсь, что нет. Не глубже общих обзоров. До этого моей специализацией были Балканы, потом Турция. Ну и вся эта заварушка на Ближнем Востоке – Сирия, Ирак, курды.
– Понятно. Тогда давайте я вам сделаю небольшой, так сказать, «общий обзор». Просто, чтобы стали ясны те рекомендации, которые я осмелюсь дать в итоге. Конечно, можно было бы поступить лаконичнее и сказать просто: делайте так и так. Но поскольку человек существо сложное и нуждается в осознании смыслов происходящего… В общем, слушайте.
