Стол был накрыт с несколько тяжеловесной роскошью, свойственной очень богатым мещанам, которые ценят дороговизну более, чем изящество, к дорожат серебряной посудой по ее весу. Столовое белье было самое тончайшее, хрусталь настоящий богемский, фарфор севрский. Серебро же стоило огромных денег, судя по его массивности.
Что сказать о кушаньях? Они были приготовлены чрезвычайно изысканно и в таком изобилии, что ими без труда можно было бы насытить десять человек. Восхитительный запах дичи и трюфелей приятно защекотал обоняние управителя графини в ту минуту, когда он вошел в столовую.
– Ах! Месье Дюран!.. Месье Дюран! – вскричал он. – Я вам говорил, чтобы вы не готовили для меня ничего лишнего!..
– Это наш обычный скромный стол, – возразил Дюран с величайшей самоуверенностью.
– Да? Обычный стол? А! Славно же вы кушаете! Обычный стол! Ну! Если бы я не находился в службе у графини, я непременно нанял бы у вас квартиру со столом.
Ужин начался. Скажем вкратце, что он продолжался до полуночи, что собеседники сделали честь всем блюдам, перепробовали все вина, а титулы и достоинства знаменитой жилицы квартиры во втором этаже наполняли весь разговор.
На другой день в два часа пополудни старинный почтовый экипаж с гербом, с чемоданами и до того забрызганный грязью, как будто он объехал всю Европу, шумно вкатился на улицу Бурдоннэ и остановился прямо у ворот дома Дюрана, который только и ждал этой минуты, прохаживаясь по двору в самой нарядной своей одежде. Он бросился к карете и отворил дверцы, опередив лакея, который, однако, не теряя ни одной минуты, соскочил с запяток.
В карете сидели три особы: вдовствующая графиня де Сент-Анилль, дочь ее Артемиза и Рива, который, сидя против них, скромно держал шляпу на коленях. Достойный управитель отправился ждать свою госпожу на последней станции, чтобы проводить ее прямо на квартиру, которую он нанял для нее. Он не хотел лишить Дюрана удовольствия высадить дам из кареты и посторонился. Поэтому хозяин дома мог любезно предложить матери и дочери свою руку, покрытую кружевными волнами манжет.
– Графиня! – сказал тогда Рива. – Это месье Дюран, тот честный человек, о котором я имел честь подробно говорить вам дорогой…
– А! Это месье Дюран, – сказала графиня с грациозным наклоном головы. – Здравствуйте, любезный месье Дюран, здравствуйте…
В это время Артемиза де Сент-Анилль подняла вуаль и любезно улыбнулась Дюрану. Купец был ослеплен при виде лучезарного личика молодой девушки. Никогда не видел он ничего прекраснее и обольстительнее этой очаровательной головки. Особенно поразили его большие черные блестящие глаза девушки. Вдовствующая же графиня казалась ему величественной в высочайшей степени. Между морщинами ее лица он без труда нашел следы той торжествующей красоты, которая так сильно вскружила голову великому королю Людовику XIV.
CXLV. Честолюбие мещанина
Вдовствующая графиня де Сент-Анилль и ее дочь в сопровождении Агамемнона Рива отправились в свою квартиру. Дюран остался возле кареты с лакеем, горничной и ямщиком. Он позвал полдюжины своих приказчиков, складывавших и меривших сукна и бархат в магазине, и приказал им помочь лакеям перенести вещи из кареты в квартиру графини. Дюрану очень хотелось войти самому; но он не осмелился. Опасение показаться докучливым остановило его, к величайшему его сожалению. Через два часа Агамемнон Рива пришел к хозяину. Увидев управителя, Дюран поспешно вскочил со своего места у конторки, подбежал к нему и крепко пожал ему руку.
– Ну, мой достойный, мой превосходный друг, – спросил он. – Здоровы ли ваши дамы?..
– Как нельзя более…
– Квартира им нравится?
– Чрезвычайно. Графиня поручила мне поблагодарить вас…
– Возможно ли?
– Более того, она сказала мне о вас много лестного…
– Право, не могу опомниться! Какая милость!.. Такая знатная дама!..
– Ничего не может быть проще… Вы должны были заметить, что я не упустил случая сказать ей о вас, когда мы ехали в карете.
– Заметил ли я? Как же, как же!.. И благодарю вас от всей души, мой драгоценный, мой несравненный друг… О! Да! Благодарю вас!..
– Я прибавлю, что она заметила в вас что-то такое, чрезвычайно понравившееся ей…
– Графиня удостоила взглянуть на меня!
– И с величайшим вниманием. «Физиономия этого честного человека очень мне нравится, – сказала она мне. – Надо что-нибудь сделать для него».
Дюран изменился в лице.
– Мне душно!.. Мне душно!.. – закричал он задыхающимся голосом, упав на стул.
Рива заметил, что он посинел. Радость и тщеславие душили несчастного, удар становился неизбежен. Рива поспешил развязать белый галстук купца, а потом подбежал к окну и раскрыл его. Схватив на конторке графин с водой, он брызнул в побагровевшее лицо Дюрана. Тот скоро пришел в себя.
– Это ничего, – пролепетал он, – совершенно ничего… Обморок от удовольствия… Теперь все прошло.
– Графиня послала меня с поручением к вам, – сказал Рива.
В эту минуту физиономия Дюрана сделалась как нельзя более похожей на физиономию охотничьей собаки, подстерегающей фазана. Управитель продолжал:
– Речь идет о небольшой услуге, которую графиня просит вас сделать одолжение оказать ей… Я надеюсь, вы окажете эту услугу…
– Великий Боже!.. Не одну, а сто, тысячу услуг!.. Все, все на свете…
– Умерьте ваш восторг, любезный Дюран, – сказал Рива, смеясь, – услуга самая неважная…
– Какая, какая? Говорите… Говорите…
– Графиня просит вас уступить ей вашу кухарку на то время, пока вы будете искать для нее приличного повара…
Дюран заревел во все горло:
– Катерина!.. Катерина!..
Толстая девка, с лицом, раскрасневшимся от огня, прибежала впопыхах на этот страшный крик.
– Катерина, – сказал ей Дюран, – ты будешь иметь честь готовить кушанья для графини де Сент-Анилль… Эта благородная дама удостоила нас чести потребовать тебя… Ступай к ней сейчас же за приказаниями…
– А как же ваш ужин? – осмелилась возразить Катерина.
Дюран топнул ногой:
– Дура! – вскричал он с гневом. – Что тебе до нашего ужина! Мы не будем ужинать, вот и все. Большое несчастье! Делай то, что я тебе говорю, да проворнее…
Кухарка отправилась на второй этаж в весьма сильном удивлении. С тех пор как она жила у Дюрана, ей в первый раз пришлось услышать, что господин ее с таким равнодушием отказался от ужина.
– Кстати, подумали ли вы о наших лакеях? – спросил Рива после ухода Катерины.
– Я занимался этим сегодня утрем…
– И нашли?
– Нашел четырех молодчиков, долго служивших в самых знатных домах… Наружности они прекрасной, а за поведение их мне ручаются… Они придут к вам сегодня же вечером от моего имени.
