– Ах! – вскричал купец, войдя в переднюю. – Как хорошо иметь такое богатство, как у этих знатных людей… Платит в один день четыреста тысяч ливров, как будто бы речь шла о каком-нибудь одном экю… Да это бесподобно!
– Да, – небрежно возразил управитель, – у нас в самом деле сундучок довольно-таки туго набит, но видите ли, купив этот отель, мы заключаем превосходную сделку. Четыреста тысяч ливров за такой отель! Да это просто даром! Кстати, я думаю, что вы довольны графиней!
– Доволен ли?.. Скажите лучше, что я от нее в восхищении, в восторге!..
– А что я вам говорил? Помните? Я сказал вам, что если она примет в вас участие, то займется вашими делами, как будто своими собственными…
– Это правда, мой достойный друг. Но как я должен вас благодарить!..
– Меня?
– Без сомнения. Как много вы помогли мне!..
– Вовсе нет…
– Неужели вы еще будете отпираться, что вы не сообщили вашей благородной госпоже все эти сведения?..
– Но…
– Агамемнон, не отпирайтесь, умоляю вас!..
– Ну, если вы угадываете все… Признаюсь!
– И прекрасно! Видите ли, мой превосходный друг, ради вас я отдал бы… Мою жену!..
Рива сделал легкую гримасу. Пожертвование мадам Дюран не казалось ему неоспоримым доказательством преданности.
Друзья расстались. Управитель пошел заниматься отелем, который он покупал для графини де Сент-Анилль.
Дюран, вернувшись в свой магазин, заставил всех приказчиков мерить и отрезать материю. В тот же день огромные тюки с товарами завалили переднюю на первом этаже. Дюрану, сидевшему в кабинете, доложили о Рива.
– Ну что ваша покупка?.. – спросил Дюран.
– Все кончено. Отель наш. Контракт был написан и подписан в несколько минут. Я уже отсчитал и денежки…
– Поздравляю!..
– Благодарю. Смею сказать, дельце было проведено искусно. Но не о том речь.
– О чем же?..
– Нам принесли ваши товары…
– Да, уже с час…
– Написали вы счет?
– Нет еще…
– Тем хуже.
– Какое вам дело?
– Как какое дело!.. Мы хотим заплатить, а так как счет ваш не готов, то мы и не можем…
Дюран опустил руки.
– Заплатать? – вскричал он. – Опять заплатить! Все платить! Но какие вы странные люди? Вы только и говорите, что о деньгах.
– Мы люди точные, аккуратные, не любим долгов, – с важностью отвечал Рива.
– Дело идет не о долгах!.. Но бывало ли когда-нибудь, чтобы покупатель уплачивал по такому важному счету через час после покупки.
– Значит, не бывало, говорите вы?
– Нет.
– Так это будет, вот и все.
– Вы еще не знаете, как велика сумма, и потому заплатите, когда я сам потребую денег.
– Мне отдано формальное приказание заплатить, и под страхом прогневить графиню я должен исполнить ее приказание.
– Послушайте, мой превосходный друг…
– Я слушаю.
– Вы знаете, что кроме сукон для ливреи, бальных и придворных платьев, мебельных тканей, я обязался доставить белье и кружева.
– Да, ну так что же?
– Ну! Не будем же путаться в наших счетах… Когда я поставлю все эти вещи, я представлю вам один общий счет и не откажусь получить плату…
– Дюран… Дюран… Вы употребляете во зло симпатию, которую внушаете мне!.. Вы ставите меня в неловкое положение перед графиней!..
– Она не будет знать, заплатили ли вы мне или нет…
– А если она спросит?..
– Ах! Боже мой! Вы ответите правду, что вы еще не получили от меня счета…
– Вы хотите этого непременно?
– Пожалуйста!
– Хорошо!.. Я уступаю, но, право, я слишком слаб…
Дюран рассыпался в благодарности, и управитель воротился во второй этаж.
Между тем Дюран, после своего разговора с графиней, не мог обуздать своей радости и гордости. Задетый за слабую струну, за свое тщеславие, упоенный уже успехом своей будущей славы, он поспешил распустить слухи о почестях, которые скоро посыплются на него. Прежде чем прошли сутки, весь квартал уже знал об этом. Дюрана приходили поздравлять; некоторые просили даже его протекции. И он принимал со снисходительностью, исполненной достоинства, льстецов и попрошаек. Между тем все семейство его находилось в восхищении, которое легко понять. Тесть, этот медик, изобретатель мази и эликсира, через руки которого, по выражению Дюрана, прошло более десяти тысяч человек, видел уже на груди своей орден и спесиво говорил:
– Что же тут такого? Я заслужил его!
– Любезный Дюран, – говорил Агамемнон Рива, – возьмите, пожалуйста, лист пергамента…
– Зачем?
– Чтобы написать ваше имя, фамилию, лета, звание и прочее самым красивым почерком…
– С какой целью?
– Как? Вы не угадываете?
– Право, нет!
– Речь идет о звании префекта…
– О!
– Без сомнения; и эта бумага присоединится, как документ для справки, к просьбе, которую пишет теперь графиня, а я ее отнесу вечером к кардиналу Дюбуа…
Дюран торопливо взял лист пергамента, схватил перо и написал требуемые сведения с каллиграфическим совершенством.
CXLVIII. Тайна кардинала
На другой день Агамемнон Рива опять пришел к Дюрану за сведениями, но на этот раз он собирал справки по поводу ордена для его тестя.
– Ах! – сказал он, когда Дюран окончил необходимые отметки, – если бы я был уверен в вашей скромности, мой добрый друг.
– Ну что ж? – с живостью спросил Дюран.
– Я мог бы…
– Вы могли бы… что?
– Показать вам…
– Что такое?
– Нет, нет… Лучше молчать… Я уже и так проболтался…
– Друг мой… Мой превосходный друг! – вскричал Дюран, любопытство которого было возбуждено до крайней степени. – Я уверен, что вы скрываете от меня какое-нибудь приятное известие…
– Угадали…
– О? Что ж такое?
– Только не сегодня…
– Пожалуйста…
– Нет.
– Заклинаю вас!
– Нет! Напрасно будете настаивать.
– Отчего же?
– Оттого, что я болтун… Что вы не в состоянии будете молчать… И что лучше ничего вам не говорить.
– Агамемнон, клянусь вам, что я не проболтаюсь.
