Когда обед кончился. Бенуа взглянул на часы.
– Девять часов, – сказал он, посмотрев на майора Танкреда.
– Барон Кардальяк ждет вас, – отвечал д'Эстаньяк.
– Не заставим его ждать.
– Вы оставили карету?
– Разумеется, она стоит у дверей.
– Это прекрасно, таким образом, мы вернемся домой раньше, чем через час.
Бенуа раскрыл чемодан, вынул оттуда вещи Рауля, находившиеся в кожаном мешочке, и положил их в большой железный сундук, стоявший в углу комнаты, потом вынул из кармана портфель, казавшийся туго набитым, и показал его Раулю, говоря:
– Тут лежат десять тысяч франков, дополняющие сумму, которую вы должны Кардальяку. Мы привезем вам расписку.
Не ожидая благодарности Рауля, Бенуа взял чемодан и вместе с майором д'Эстаньяком отнес его в карету, в которую сели они оба и уехали.
Как только замолк стук колес на грязной мостовой улицы Грента, девушка горько заплакала.
– Боже мой! – вскричал Рауль. – Что с вами?
Эмрода не отвечала.
– Что с вами? Что такое? – повторял молодой человек страстным и умоляющим голосом.
– Ничего… – шептала Эмрода. – Я страдаю… Я задыхаюсь… Умоляю вас, не обращайте на меня внимания.
Рауль хотел настаивать, но виконт де Сильвера поспешил занять его и развлечь до возвращения Бенуа и майора Танкреда. Они скоро вернулись. Эмрода отерла слезы и, казалось, успокоилась, если не совсем утешилась.
– Милый друг, – сказал Бенуа, подавая Раулю бумагу, которую кавалер даже не развернул. – Вот расписка барона де Кардальяка. Все кончено: рота ваша!.. Мы откупорим бутылку эпернэ и весело осушим се в честь ваших эполет!
Пенистое вино заискрилось в стаканах, и новый офицер отвечал на тост, предложенный достойным Бенуа.
– Примите мое искреннее поздравление, кавалер! – вскричал виконт, пожимая руку Раулю.
– Примите также и мое, любезный товарищ, – сказал майор Танкред в свою очередь. – В Королевско-Шампанском полку с этой минуты стало одним прекрасным офицером больше!
– Благодарю вас, господа!.. Благодарю, друзья мои! Мои добрые друзья! – отвечал Рауль, пожимая протянутые ему руки. – Никогда, нет, никогда, не забуду я всего, что вы сделали для меня!..
– Когда вы поедете в полк? – спросил Танкред.
– Так скоро, как только возможно.
– Вы знаете, что я беру на себя вашу экипировку, – сказал Бенуа.
– Я поеду с вами в Валансьен, – перебил майор, – хочу иметь удовольствие сам представить вас нашим товарищам офицерам.
Рауль снова поблагодарил и принял любезное предложение д'Эстаньяка.
Пришло время разъезжаться. Рауль хотел проститься, но в эту минуту Эмрода подошла к Бенуа, взяла его руку и увлекла в угол комнаты. Там она начала что-то шептать ему. Бенуа нахмурил брови. Эмрода продолжала. Лицо мнимого дяди делалось все мрачнее и мрачнее. Наконец он отвечал Эмроде. Без сомнения, ответ этот не согласовался с желаниями или скорее с волей девушки, потому что ее очаровательные брови нахмурились в свою очередь; молния сверкнула в глазах ее, и она с нетерпением и даже с гневом топнула ногой. Потом разговор продолжался еще с минуту. Наконец Бенуа, казалось, уступил, хотя неохотно. Он пожал плечами и не говорил более ничего. Молодая девушка вернулась на свое место. Бенуа поговорил с виконтом и майором о посторонних вещах, которые, очевидно, должны были служить только переходом от одного предмета к другому, потом взял Рауля за руку и отвел его в сторону.
– Право, – сказал он ему вполголоса, – я старый ветреник!..
– Почему же? – спросил молодой человек.
– Самые простые вещи выпали у меня из памяти!.. Я, кажется, потерял голову…
При этом предисловии, глаза Рауля выразили самое полное удивление. Бенуа продолжал:
– Вы отдали мне деньги сегодня вечером…
– Да.
– Все ваши деньги?
– Без сомнения.
– Стало быть, у вас не осталось ничего?
– Это правда! – сказал Рауль.
– Решительно ничего?
– У меня остается только один луидор и немного мелочи, – отвечал молодой человек, шаря в карманах.
– Этого не хватит для того, чтобы ждать даже несколько дней… Считайте меня, пожалуйста, вашим банкиром и свободно черпайте из моей кассы. Десять тысяч франков, которые я заплатил за вас сегодня вечером, несколько опустошили ее, но послезавтра она снова наполнится… Возьмите же пока эти двадцать пять луидоров, через три дня я привезу вам несколько тысяч экю.
Рауль легонько оттолкнул руку Бенуа, которая протягивалась к нему с пригоршней золота.
– Нет, сказал он, – я не приму от вас…
– Почему же? – спросил купец.
– Потому что этого слишком много!.. слишком много!.. Отец не сделал бы для сына того, что вы делаете для меня!..
– Какая шутка!.. полноте, возьмите эту безделицу…
– Нет, – повторил Рауль.
– Я хочу!..
– Я не могу…
– Прошу вас…
– Не настаивайте.
– Упрямец! – вскричал Бенуа с умилением. – Вы огорчаете меня и еще другую особу…
И мнимый купец указал глазами на Эмроду, которая не теряла ни одной из подробностей этой маленькой сцены.
– Ну… – продолжал Бенуа, – теперь осмельтесь-ка сказать еще раз «нет».
В самом деле Рауль был побежден. Он протянул руку и отвечал:
– Если вы хотите… если непременно нужно… я принимаю…
– Ну, вот и прекрасно! – вскричал Бенуа, – вот теперь я вас люблю!
Простились. Рауль вернулся в свою гостиницу с деньгами, которые Бенуа дал ему, с пергаментом, посредством которого Филипп Орлеанский, регент Франции, давал ему роту в Королевско-Шампанском полку, и наконец с распиской барона Гектора де Кардальяка в получении пятидесяти тысяч ливров. Все его состояние теперь заключалось в двадцати шести луидорах золотом и в двух трехфранковых экю.
LXIV. Обкраден!!!
В эту ночь Рауль заснул спокойно и не видал ничего во сне. Уверенность, что он сделал своему маленькому состоянию хорошее и полезное употребление, сняла с его души мучительную тяжесть. Отныне он имел положение серьезное и почетное. Будущее принадлежало ему. Он был уверен, что ему будет на что жить!..
Рауль проснулся рано, дал луидор Жаку и, отпустив его на целый день, позволил ему располагать своим временем, как он хочет. Легко можно угадать, что Жак очень обрадовался этому позволению, потому что с тех пор, как он был в Париже, он не видал ничего, кроме узкого двора, кухонь и меблированных комнат гостиницы «Золотое Руно». Он весело положил луидор в карман и тотчас же отправился в путь.
