И вот лежали они среди помятых простыней, курили, а она взяла и спросила аккуратно:
– Опять не пойдешь домой ночевать? Там все-таки дочка...
– Дочка неродная, приблудная, волчонок. Ладно бы нагуляла, а то вообще из приюта взяла. Некому и морду набить...
Впервые услышав настоящую причину ухода Константина от жены, Елена затихла.
– Надо бы дочку выгнать, – в итоге решил Костя.
– Это все равно, что выписать ей путевку в портовые шлюхи; заработков нет, молодые девчонки перебиваются, балуясь с моряками. Ты посмотри на мою жизнь. Неужели хочешь для нее такой же?
– А мне все равно! Чем ты хуже Вальки?
Елена улыбнулась: тщеславие падшей женщины. Уж сколько намыкалась, теперь и она может пожить за мужиком – не хуже этих скучных морячек.
V
А через пару дней неудовлетворенный и уже нагулявшийся Константин вернулся, но не к жене, а ко мне. Друзей на берегу у него не завелось.
Костя рассказал, что живет у своей давней пассии, с которой он встречался в молодости. Она по-прежнему сексуально активна, но говорить с ней не о чем. Стало только хуже.
– Это не жизнь!
– Чего же вы от меня хотите? Я же предупреждала вас, просила не делать резких шагов. Наломал дров, капитан.
– Что вообще бывает с мужчинами, которые обнаруживают обман в семье? Что советует мировая психология? И как теперь обрести покой?
– Вы, что, думаете: будете творить, что вам в голову взбредется, и каждый раз мировая психология будет приходить к вам на помощь? У нас даже медицина, уж на что давняя наука, и то не всегда помочь может.
– Так что ж мне теперь, спиваться?
– А как хотите! Это горе не утопить ни в вине, ни в активном сексе. Вы семью потеряли из-за своей дури. Это им нужно помогать, а не вам. Это ваша жена двадцать лет вас ждала-ждала, все глаза проглядела, а вы по шлюхам опять пошли. Вас-то понятно, за что Бог наказал, а ее-то и девочку за что? Вас задело то, что ваш авторитет в семье перестал быть абсолютным. Пока вы плавали, служили, рисковали жизнью и зарабатывали на жизнь, вы мало бывали в семье и считали, что «главное, чтобы в море не штормило, а дома перебьются». Вы мало интересовались, как живут ваши жена и дочь, а выйдя на пенсию, стали задумываться и понимать, что многого не знали и ко многому надо теперь заново привыкать. Вы затеяли семейные разборки, психологический смысл которых – напомнить о своей ценности и авторитете в семье. Вам показалось, что авторитету что-то угрожает! Потому что там были море, чайки, стихия! А здесь быт: кухня – магазин – кухня! Но и жене, и дочке тоже нужно простое человеческое тепло и внимание. Они соскучились, истосковались не меньше, чем вы сами.
– Она меня обманула!
– Она и тут про вас думала. А как с вами было обсуждать и договариваться? Разве вы готовы были к такому положению дел? Если вы гуляли, то сообщение о бесплодии Вали совсем развязало бы вам руки. А она вас любила и жизни без вас, похоже, не чаяла.
Связь на стороне ничего не меняет. Семью такая связь не заменит. А для женщины дети не те родные, которых она родила, а те, которых она вырастила. Так, капитан, дело не пойдет. Изведетесь вы без своей Валентины. Чудо она, а не человек, а дочка подрастет, пообтешется. Любят они вас обе, и не думайте.
Капитан мой чуть ли не плакал, так расчувствовался.
И решил он с Еленой потихоньку-полегоньку порвать.
VI
Принес он, как и полагается, бутылку красного сухого вина и конфет ей в утешение. Елена играла себе на гитаре и пела: «Шаланды полные кефали в Одессу Костя привозил...» Каждый раз так – надоело, просил же не действовать на нервы, ну да в последний раз.
Константин сообщил, что хочет попрощаться. Больше он к ней ходить не будет. Как говорится, спасибо за хлеб, за соль.
А Елена как взметнулась дикой кошкой, как заорала:
– А куда ты от меня денешься? Мы теперь с тобой законная семья. Это в молодости ты меня бросил, молодую и красивую, а теперь просто обязан жениться!..
Константин напомнил ей, что он женат, и заявил, что сожалеет о том, что «потревожил».
Тут разъяренная Елена и сообщила ему такое, от чего и не такие дубы, как Константин, падали.
– Саша – моя родная дочь! Это Валентина выпросила ее у меня, потому что сама родить не могла...
Она орала и попутно сообщала, что, пока Константин плавал, его жена искала, кого бы усыновить, потому что «очень уж боялась, что Костя ее бросит». Она якобы уговорила Елену родить хоть от кого-нибудь, потому что «считала, что девочка будет красивой, как я», а когда вырастет, очень понравится Константину.
Тут Елена особо противно рисоваться стала, потому что от былой красоты и молодости не так уж много и осталось. А с годами женщине к лицу больше достоинство и гордость – молчаливые и спокойные состояния.
– Все ты врешь, Ленка! Меня, конечно, обманывают, но не до такой степени! Сашка совсем на тебя не похожа...
– А на тебя она, думаешь, похожа?
– Курва ты, Ленка.
Константин в бессилии ретировался к двери. Елена ему вслед бросила:
– Сам не ангел!
На что надеялась женщина, непонятно.
VII
Константин домой вернулся молча, ничего не объясняя, и все-таки запил, прямо на глазах жены и дочки. И с каждым днем наливался бешенством. А на третий день опять сцепился не нам шутку с Сашкой. Рассказал ей всю правду о ее происхождении, без всякой педагогики, и завершил от себя мыслью, которая тяготила его все эти дни:
– Теперь я понимаю, откуда такое отродье: мать была шлюхой, дрянью, вот и результат.
Дочь характером покруче отца вышла и тоже ушла из дома в неизвестном направлении.
Когда вернулась Валентина, Константин пил горькую. Он заявил, что теперь все знает, и главное: она дважды солгала – про бесплодие и про Ленку.
– Догадалась взять ребенка у портовой шлюхи! А она теперь прилипла ко мне с претензиями...
Когда жена поинтересовалась, а как они повстречались-то, Константин соврал, что стал собирать сведения о своей дочке и не успокоится, пока не узнает все.
– Дочку ты уже, кажется, потерял, теперь осталось уйти и мне. А что касается Елены, то с нею вопрос всегда решался просто: нужно ткнуть денег, она и отстанет.
Продержалась Валентина до утра. Стояла у окна и плакала, не зная, как быть. Константин совсем потерялся перед ней и спросил в истерике:
– Ну, зачем, зачем ты так поступила, Валюша? Разве мы не могли жить вдвоем, без детей?
– Значит, не могли! Мы же не могли жить без тебя. Мы думали, что и ты не сможешь жить без нас.
