А утром Валентина молча, сурово и непреклонно собрала вещи и ушла. Гордо так.
Тут Константину уж и совсем невмоготу стало дома сидеть. Что ни день, то все хуже и хуже жизнь оборачивалась. В море все понятно, а тут попытался с двумя женщинами разобраться, а теперь уже четыре вокруг (я тоже, напомню, женщина), и только запутался.
Пошел он в кафе хоть поесть чего-нибудь.
Не успел Константин поковыряться в салате, как мужик в шляпе тут как тут – ищет, с кем бы разделить радость текущего дня.
Костя еще проворчал:
– Ты мне жизнь испортил со своей Ленкой. Скажи ей, чтобы и не совалась, дрянь такая. Мало того, что сама гуляла, так еще и девчонку свою продала на воспитание.
– Жить-то как-то надо. Ничего плохого она не сделала: кто-то может родить, кто-то может растить.
– Да если бы Сашка мне была родной дочкой, разве были бы у меня с нею такие проблемы? Я же чувствую, неродная кровь. А ты не знаешь, случайно, кто отец? Ты про эту историю, наверное, знаешь что-то?
– Да, – говорит неизвестный, – знаю... Отец этот – я.
– Хорошая семейка: алкаш и шлюха. А я, значит, должен кормить и вашу дочку, и вас?!
Константин схватил неизвестного за грудки, тут бы ему и конец, несмотря на фарсовую шляпу, но вмешался бармен: мужика спас, а Константина выпроводил от греха подальше.
VIII
Следующим пунктом в развитии судьбы Кости была, конечно, я.
Пришел он обсудить возможный маневр по возвращению жены в дом – маневр, неожиданный для участников весьма запутанных событий.
– Один не могу. Повешусь!
– Дело, конечно, капитанское, но жена без дочки не вернется. Уж не знаю, на каких руках вам придется носить своих женщин, сколько на коленях стоять, чтобы они не только вернулись, но и простили вас. Они обе нуждались в вашей поддержке и заботе. За все эти годы они заслужили внимания, а вы, чтобы придать себе значимости и просто от нечего делать, стали доставать скелет из шкафа. Вы готовы просить у них прощения?
– За что? Я же не виноват, что от меня все что-то скрывают?!!
– Если бы могли спокойно отнестись к правде, у жены не было бы необходимости скрывать. Вы думаете, жизнь – это морские походы? Жизнь – это американские горки: чуть загляделся – слетел с рельсов. А вы, как ребенок, были прикрыты от этой жизни вашей женой. Только в этом и вижу ее вину – берегла вас очень. И сейчас бережет. Другая бы уже давно выгнала из дома и развелась!
– Может, вы все-таки встретитесь с ними? Поговорите?
– Сомневаюсь, что вам их удастся собрать. Может, и не увидите больше...
– Я вот что думаю: пусть эти два алкаша, Елена и ее муж, заберут свою дочку обратно. А мы с Валей заживем, как раньше.
– Вы как дитя малое. Сашке самой принимать решение, с кем она будет жить: ей уже 17 лет! А вот вас из-за вашей невменяемости ждет одинокая старость. Она уже началась!
Мне очень хотелось, чтобы Константин помучился, не все же его женщинам страдать...
IX
А Константин, упрямый мужик, поплелся разыскивать неизвестного в шляпе, но не для того, чтобы его окончательно прибить, а чтобы договориться полюбовно: сколько они хотят денег за то, чтобы дочку назад забрать? Спросил он у бармена, кто его тогда выкинул из бара, куда делась его жертва, и поклялся, что пальцем неизвестного не тронет, а напротив, даже хочет извиниться и денег дать.
– Брата Елены, с которой ты шашни крутишь? – спросил тогда бармен.
– Как брата?
Тот подтвердил, что «неизвестный в шляпе» и есть брат Елены. Константин был в шоке: вот, мол, и эти врут. Он доверительно сообщил бармену:
– Они на самом деле не брат с сестрой, а бывшие муж с женой! И у них есть дочка! Дочка эта у меня, и я хочу вернуть им, потому что они мне ее фактически подбросили!..
В этот момент бармен его весело прервал:
– Мужик, у тебя белая горячка!
Устал капитан налаживать контакты с придурками...
X
Константин прорвался в квартиру Елены, схватил ее за грудки и заорал:
– Изолгалась, гадюка! Сейчас я тебя на чистую воду-то и выведу. Ты сама все расскажешь Сашке. Пусть она видит, с кем ей пришлось бы жить.
Елена странная какая-то, без своего клоунского грима:
– Да вон они у меня сидят. Тебя пришли искать!
Константин бросился в комнату: там за столом сидели Валентина и Саша. Елена поторопилась за ним. Обиженная, она не унималась и повторяла свой подвиг трехдневной давности:
– Просила не говорить твоя благоверная, денег столько заплатила, но я скажу: Сашка – твоя дочь!
Пауза. В голове у капитана колокола: противник со всех сторон, а свистать наверх некого.
– Ты ее со мной нагулял, да и ушел в плаванье. А я еще молодая была, мне погулять хотелось, вот мы с Валентиной и сговорились.
Валентина схватилась за голову. А Сашка мать за плечи приобняла – прикрыла на всякий случай.
– Она тебя, дурака, от позора спасала.
Константин попробовал наброситься на Елену, как на источник ядерного поражения, но его остановила Саша. Жестко схватила за руку и сказала почти по-мужски:
– Пошли домой, отец!
У молодых как-то мозги поясней устроены. Они и соображают быстрей и действуют прямолинейней и точнее.
А потом они и ко мне пришли все вместе, потому что переварить все новости самостоятельно семейству просто не хватило сил.
Отличная семья, между прочим.
XI
Закончилось все у них хорошо, по-людски.
Еще долго Константин норовил обнять Валентину к месту и не к месту, до того она его проняла:
– И ты все это знала и скрывала?
– Да, Костя.
– Но почему?
– Потому что я тебя люблю и потому что ты, по сути, человек хороший. – И добавила: – Такой же шебутной, как наша Сашка. Вся в тебя.
Константин, конечно, рыдал и прижимал ее к себе еще крепче. Иной раз в комнату заглядывала Сашка:
– Опять страсти?! Это потому что вам в молодости некогда было гулять и любить. Не буду и я терять времени. На дискотеку!
Мать в шутку цыкает на нее: опять дразнишь отца!
После таких пожаров хотелось только миловаться да ворковать. Все, слава Богу, живы и все любимы.
Мораль
Ревность, друзья, разрушает семьи. Биологической основой ревности мужчин является тот факт, что они не вынашивают своих детей сами, – неважно, плавают они или работают где-то поблизости. Но у мужчин есть выбор: они могут или беречь своих жен, или презирать и подозревать их в изменах. Противопоставить ревности мужчин можно только любовь женщины – чувство бескорыстное и всепрощающее, материнское чувство.
