Впрочем, слабый сценарий во многом компенсировался отличным подбором актеров, поэтому «Встреча на Эльбе» была принята зрителями достаточно тепло. Да и Орлова была довольна – роль ей удалась, а главное – она выглядела на экране очень красивой и молодой. «Дежурные комплименты насчет прекрасного вида Любовь Петровну трогали мало, – рассказывает Хорт. – Гораздо важнее было представить, как люди в кинотеатрах восторгаются ее годами не меняющейся внешностью, гадают, сколько ей лет. Сравнивают ее, моложавую, с другими артистками, ровесницами, по внешнему виду годящимися ей в матери.
Однажды Раневская по-приятельски спросила:
– Любочка, в чем секрет вашей молодости?
– В том, что я никогда никому не завидовала и всем хотела добра, – незамедлительно последовал ответ».
В марте 1950 года «Встрече на Эльбе» присудили Сталинскую премию первой степени – вождю картина тоже пришлась по нраву. Окрыленный не совсем заслуженным успехом, Александров решил тут же взяться за следующий фильм, теперь биографический, про Чайковского. Но, к сожалению, ему приказали оставить эту идею и взяться за Глинку, о котором совсем недавно уже был снят хороший фильм.
Это было пожелание самого Сталина, поэтому пришлось браться за дело. Увы, сценарий был ужасен, и сделать из него что-то приемлемое не удалось. Участие Орловой тоже не помогло. Таким же провальным оказался и фильм «Мусоргский», в котором она снялась в небольшой роли примерно в это же время.
Если вы почувствуете, что совсем не можете без театра, что он единственное ваше призвание, тогда приходите. И в тридцать, и в сорок лет – никогда не поздно.
Так что неудивительно, что в 1954 году Любовь Петровна решила вновь попробовать себя на сцене. Благо все тот же театр Моссовета приглашал ее на роль Лидии в пьесе «Сомов и другие» Максима Горького. Любовь Петровна была не первой исполнительницей роли Лидии в театре имени Моссовета. Между прочим, до нее эту роль играла и в очередь продолжала играть Валентина Серова – одна из двух ее главных соперниц за звание звезды номер один (второй была Марина Ладынина).
Впрочем, спектакль «Сомов и другие» стал для Орловой проходным. Гораздо более важной оказалась роль в пьесе «Лиззи Мак-Кей».
Летом 1947 года, возвращаясь с Венецианского фестиваля, мы встретились в Париже с Жаном Полем Сартром. А до этого мы уже видели сделанный по его пьесе «Лиззи Мак-Кей» фильм, в котором разоблачался «американский образ жизни» и раскрывалась сущность расовой дискриминации. Писатель заметил, что был бы доволен, если бы его пьеса заинтересовала советский театр, а Любови Петровне он предназначил роль главной героини. Мы дружно высказали писателю свое мнение о пьесе. Нам показалось, что в ней нет четкой позиции самого автора, он как бы оставался в стороне от острейших вопросов современности.
– А что еще, по-вашему, нужно мне сделать? – деловито осведомился Сартр.
– Написать еще одну сцену, в которой будет определенное осуждение лживого поведения представителей правящих буржуазных классов, осуждение расовой дискриминации.
Через несколько дней Сартр прислал в гостиницу 12 написанных его рукой страничек. Мы привезли это дополнение к пьесе в Москву.
Так вопреки первоначальной – расплывчатой – позиции Сартра мы получили от него дополнение, которое делало пьесу социально направленной.
Григорий Александров. «Эпоха и кино».
Театральные критики единодушно признали игру Орловой в «Лиззи Мак-Кей» настоящей актерской удачей, ее главным достижением на сцене. Она исполняла эту роль несколько лет, причем игра ее становилась только лучше. На четырехсотом спектакле, в июне 1962 года присутствовал сам автор. Он был восхищен игрой Орловой и несколько раз сказал журналистам, что из всех известных ему исполнительниц роли Лиззи Мак-Кей она несомненно лучшая.
Следующей ролью для Любови Петровны стала Нора в одноименном спектакле по пьесе Ибсена. «Я люблю Нору за то, что она сумела перешагнуть через столетие и сегодня звучит современно, – говорила Орлова в одном из интервью, – за то, что маленькая Нора, эта белочка, жаворонок, находит в себе волю уйти из “кукольного дома”, от чужого человека, от искусственной жизни».
Но все же Орлова не оставляла мысли вернуться в кино. И 3 мая 1959 года написала директору театра заявление, в котором просила в связи с началом съемок фильма не планировать ее в течение лета на гастрольные поездки из Москвы – Григорий Александров начинал снимать фильм «Русский сувенир»…
Увы, это был провал. Правда, ругали в основном Александрова, но Орлова тоже поняла, что секс-символом ей больше не быть, лучше и не пытаться. А что касается актерской работы… В крепком фильме с хорошим сценарием и режиссурой она могла бы еще блеснуть, но «Русский сувенир» к таким явно не относился.
Зато в театре у нее пока все неплохо ладилось. В канун нового, 1960 года она получила письмо из Парижа от своей знакомой Эльзы Триоле, жены не менее известного у нас в советские времена писателя-коммуниста Луи Арагона и родной сестры Лили Брик. Триоле сообщала Орловой об одной особенной пьесе, которую она готова перевести специально для нее. Речь шла о «Милом лжеце» – драмы, смонтированной из подлинных писем актрисы Патрик Кемпбелл и Бернарда Шоу, которыми те обменивались в течение сорока лет.
Это по-настоящему сложная для актеров пьеса. Надо вдвоем держать зал. Тут необходимо настоящее мастерство. Правда, «Милого лжеца» в СССР уже ставили в другом переводе, но Александров, задумавший попробовать себя в качестве театрального режиссера, считал, что имена Триоле и Орловой заинтересуют публику.
Он оказался прав – похоже, к нему вернулся его знаменитый «нюх» на успех. Премьеру «Милого лжеца» в переводе Эльзы Триоле моссоветовцы показали 16 мая 1963 года, в Ленинграде, в Выборгском дворце культуры. Успех был бешеный, артисты выходили на поклоны двадцать пять раз. В паре с Ростиславом Пляттом Любовь Орлова сыграла в этом спектакле более двухсот раз. А фраза миссис Кемпбелл «мне никогда не будет больше тридцати девяти лет, ни на один день» в какой-то степени стала и ее девизом.
В книге Дмитрия Щеглова «Хроники времен Фаины Раневской» есть забавный эпизод, где Орлова, одуревшая от лени и творческого бесплодия своего мужа, берет чемодан с вещами и уезжает к племяннице, сказав Григорию Васильевичу, что вернется домой, только если он закончит новый сценарий, который сочиняет несколько лет. Александров тут же позвонил и принялся уговаривать, чтобы она вернулась – мол, уже написаны несколько новых страничек, а ее отсутствие делает дальнейший творческий процесс невозможным. В конце концов он разжалобил жену, и она вернулась домой. Речь в этом эпизоде шла о сценарии фильма «Скворец и Лира», о котором лучше даже не писать из уважения к другим работам Орловой и Александрова. Это был настоящий провал, в сравнении с которым даже выход «Русского сувенира» можно назвать вполне успешным.
Настоящий учитель – это артист. Если есть эта самая “божья искра” актерская, то лучше ее подарить самым тонким слушателям – детям. А сцена? Можно получить не меньшее удовлетворение и на самодеятельном спектакле, концерте.
