В «Периколе» Орлова по-настоящему заблистала, и неудивительно, что ей скоро дали еще одну главную роль – в новой оперетте «Корневильские колокола», «взорвавшей» опереточную сцену новым прекрасным либретто, наверное, лучшим из всего, что тогда ставили. «Комсомольская правда» писала о нем: «Мы давно не слыхали на нашей оперной сцене такого яркого, звонкого и культурного текста». Одна из его авторов, Вера Ибнер, говорила в интервью «Вечерней Москве»: «От старых “Корневильских колоколов” у меня, как вероятно у многих, сидело в памяти: “Смотрите здесь, смотрите там”, “Плыви, мой челн, по воле волн”, “Немки, испанки и итальянки, словом, весь мир” и так далее. Все это было несокрушимо как Библия. Казалось почти невозможным хоть как-нибудь обновить эти дряхлые реченья, запетые всеми провинциями вселенной. Поэтому предложение театра Немировича-Данченко заняться “Колоколами” несколько смутило меня и, мне думается, моего соавтора В. Зака. Правда, театр развернул перед нами эскиз плана предполагаемого представления. Но это была только схема, “проект кита”, которому надлежало дать жизнь. Дальнейшая работа авторов театра пошла именно в этом направлении. На мою долю выпали главным образом трудности стихотворного текста. Мне нужно было написать так, чтобы: 1) не рвать общую сюжетную линию, 2) чтобы слова по возможности идеально совпадали с музыкой, 3) и, самое важное, сделать это так, чтобы не уронить свое звание поэта».
Орлова играла в «Корневильских колоколах» главную героиню, актрису Серполетту. Правда, она значилась во втором составе, а ведущей исполнительницей этой роли была прима Музыкальной студии Надежда Кемарская, соревноваться с которой было очень сложно – играла и пела та блестяще. Орлова понимала, что надо найти какую-то фишку, которая поможет ей составить достойную конкуренцию уже полюбившейся зрителям и критикам Кемарской.
И тогда она решила исполнять танцы в «Корневильских колоколах» на пуантах, как настоящая балерина. Это было сложно – пришлось много репетировать, восстанавливая балетную форму, превозмогать боль и усталость, приходить первой, уходить последней. Но результат того стоил! Зрители были в восторге, когда Серполетта вставала на пуанты, а уж тем более когда она исполняла куплеты «Как жаль, что беспокойный случай меня толкнул на путь иной!», танцуя на пальцах. Орлова уходила со сцены под грохот рукоплесканий!
Глава 2
Верхом на быке
Где-то я прочел о ней: многогранность таланта Орловой! Это не о ней. Она всегранна – возможно, и нет такого слова, но применительно к Любови Петровне другого и подбирать не надо. Она носила любое платье так, что это была сама элегантность, пела – как надо петь, танцевала… Я, мужчина, горец, профессиональный танцор, могу только повторить ее танец, не более того…
Махмуд Эсамбаев
Но стать первой примой Музыкальной студии Любовь Орлова так и не успела. Ее увлекло новое дело, поначалу казавшееся ей всего лишь развлечением, второстепенным занятием, любопытным, но не особо перспективным.
Ей предложили попробовать себя в кино.
В 1931 году она впервые «по набору» явилась на студию и, выстояв долгую очередь из конкуренток, оказалась в кабинете известного, даже знаменитого режиссера, фамилию которого, после того как он так опростоволосился с будущей кинозвездой, предпочитают не произносить.
Один из немногих, он сразу обратил почему-то внимание на крохотную родинку на носу актрисы:
– Вы, конечно, догадываетесь, что меня пугает… как вас зовут?
– Орлова… – Она прикрыла на всякий случай переносицу рукой. – Нет, не догадываюсь…
– Ну как же! Огромная родинка на носу, – округлил знаменитый режиссер пальцы. – Простите, как вас зовут?
Это «как вас зовут?» смешно, с подсказки Орловой, повторял потом Б. Петкер – директор театра в «Весне».
– Орлова… – уже обреченнее повторила актриса.
– Кино – это страшная вещь! – стал внушать мэтр. – Ваша родинка, незаметная, возможно, в театре, превратится на экране в целый глобус!
– О боже! – вздохнула блестящая героиня «Периколы» и «Корневильских колоколов».
– Так что извините, голубушка… как вас зовут?
– Орлова, – в третий раз назвалась актриса.
– Извините, голубушка, – маэстро сокрушенно развел руками, – но кино – это не для вас…
Орловой ничего не оставалось, как, продолжая прикрывать нос рукой – ей казалось, что родинка уже начала превращаться в «глобус», – извиниться за беспокойство.
Юрий Саков. «Любовь Орлова. 100 былей и небылиц».
Не то чтобы Любовь Орлова мечтала о кино – с той поры, как ей пришлось поработать тапершей, она без особого восторга относилась к модным картинкам на экране. Но в то же время, как актриса и как деловой человек, она понимала – это путь к славе. В театре, конечно, интереснее, там и роли сложнее, и игра настоящая, но сколько человек увидят спектакль? Капля в море по сравнению с аудиторией кинофильмов. К тому же это такая возможность увидеть себя со стороны! Не зря хотя бы раз запечатлеть себя на пленке стремились многие великие артисты, в том числе те, кто в целом был к кино равнодушен.
Тем более как раз на рубеже 20–30-х годов в кино пришел звук. Правда, поначалу он пришел довольно криво и выглядел довольно бесперспективным, особенно для певцов. Рассказывают, что когда Орлова впервые увидела звуковой фильм, она была очень разочарована. И не она одна – звук на первых фонограммах часто был довольно неразборчивый, а то и вовсе пропадал. Иногда из-за шипения и хрипов невозможно было понять, о чем вообще говорят герои. Не зря многие актеры поначалу не восприняли новое изобретение всерьез и считали, что публике быстро надоест эта «игрушка» и она вернется к старым, проверенным и понятным немым фильмам.
Возможно, именно по таким техническим причинам распространение звукового кино в СССР сильно задержалось в сравнении с западными странами. Системы звукозаписи были разработаны во второй половине 1920-х годов, и 6 октября 1927 года в США состоялась премьера первого звукового фильма «Певец джаза», за которым тут же последовало множество других, а немое кино почти сразу сошло со сцены. Но в Советском Союзе даже в 1930 году «Известия» возмущенно писали: «Звуковому кино приходится вести отчаянную борьбу за право своего существования. Все требования общественности повернуться “лицом к звуковому кино”, направленные в Совкино, остались “гласом вопиющего в пустыне”… Нужно окончательно изжить казенный оптимизм и благополучие, еще царящие у хозяйственников наших киноорганизаций. Меньше громких фраз и шуршания бумаги. Больше здоровой пролетарской самокритики!» Но лозунги лозунгами, а факт остается фактом – в СССР немое кино продолжали снимать почти до середины 30-х годов.
Как бы то ни было, попробовать себя в кино Любовь Орлова хотела не меньше других и рискнула сходить с подругами по театру на пробы. В то время это было делом непростым, но не потому что на киностудию стояла очередь из желающих, а всего лишь из-за того, что находилась та бог знает где. По тем временам, конечно. Это сейчас Воробьевы горы – почти центр Москвы, а в 30-е это была несусветная глушь. Нужно было ехать от Киевского вокзала на трамвае до конца, а оттуда еще идти пешком минут двадцать.
