Книга Я дрался на штурмовике. Обе книги одним томом, страница 64. Автор книги Артем Драбкин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Я дрался на штурмовике. Обе книги одним томом»

Cтраница 64

18 октября флагманский врач авиационного госпиталя приходит ко мне в палату и приносит поздравительную телеграмму. «Поздравляем воздушного стрелка гвардии старшего сержанта Пестерова с награждением орденом Красной Звезды». А числа 20 октября меня в составе группы других раненых отправили уже в стационарный авиационный госпиталь № 10/20 в город Петрозаводск. Там меня вылечили и опять направили в свою часть.


– Перед вылетами какое было состояние?

– Перед тем вылетом, когда погиб Наседкин, когда мы летали на Титовку, наш вылет несколько раз откладывался. Мой командир был спокоен, и я с ним тоже был спокоен. А вот Горобец ходил из угла в угол командного пункта. Чувствовалось, что он волновался. И вот погиб…


– Мандража перед вылетами не было?

– У меня лично не было.


– Приметы, предчувствия были?

– О себе скажу так. В день, когда нас подбили, в этот день мне запомнились на всю жизнь такие детали. Во-первых, когда мы надевали парашюты, мне помогал наш почтальон. Почтальон никогда не ходил на стоянки, а тут подошел вдруг к нашему самолету. У меня это почему-то отложилось в голове. Когда уже сели в кабину, подошел Володя Козлов, он москвич, сержант, тоже механик по электрооборудованию. Мы с ним учились в одной школе и попали в один полк. Володя обслуживал самолеты другой эскадрильи, но вдруг подошел к нашему самолету, помахал мне рукой, я ему кивком головы ответил. А когда мы начали выруливать, я спохватился: документы-то с собой, здесь. У нас был такой приказ: документы оставлять наземному экипажу.


– Летали без документов, без орденов?

– Да. Но уже было поздно, поскольку мы стали уже выруливать. Ну что же, остались так остались! Это то, что мне запомнилось. И вот мы взлетели, летим, унылый ландшафт, унылая обстановка: тундра, сопки, озера. Раньше они мне казались неприятными и унылыми, а тут почему-то такими дорогими стали, такими красивыми показались, такими родными. Это чувство Родины! Вот эти нюансы у меня остались в голове на всю жизнь. И насчет страха я скажу. Страшно, конечно! Но когда нас атаковал «Фокке-Вульф», я удивительно спокойно стрелял, как будто я в тире: я даже видел застывшее лицо летчика сквозь «фонарь». А когда я уже упал, раненным, когда уже опасность миновала, – тут мурашки побежали по спине! Вот такое состояние. В общем-то я по характеру спокойный. Помню, в мои детские годы, родители уйдут в гости или театр, приходят, звонят – звонок над моей головой, – а я проснуться не могу. Мой брат, который в другой комнате, он вскакивает и бежит открывать родителям.


– Было такое, что стрелки в полете прятались, ложились в кабине. Вы встречались с такими случаями?

– Я не знаю случаев, когда кто-то отказался лететь. А в бою… Трудно представить, кто такое мог видеть. Если только фашистский истребитель, а как с ним поговорить, с фашистским летчиком? Только он может обнаружить, что стрелок спрятался.


– Всегда был комплект в экипаже? Допустим, летит шестерка: всегда было шесть стрелков или могло быть меньше?

– Один раз мой командир Парфенов летал без меня. Не знаю, конечно, как это получилось, но он сказал перед вылетом: «Я сказал командиру полка, что ты заболел. Я хочу полететь один. И покажу, как я тебя люблю». Прилетел – и моя кабина пробита в трех местах. Как он знал? Это что-то невероятное, это уже мистика какая-то! Это было один раз, но тогда он полетел один с разрешения командира полка.


– Было такое, что на месте стрелков катали адъютантов эскадрильи: делали боевые вылеты, чтобы была награда?

– Один случай у нас был. Арбузов, старший лейтенант, про которого я говорил, что он нас учил воздушной стрельбе и навыкам воздушного стрелка. Он был адъютантом 3-й эскадрильи и в конце войны летал стрелком.


– А так, чтобы техники летали?

– Через 60 лет после войны мы с моим командиром Веселковым встретились благодаря ведущему телевидения НТВ Телеченко. И когда мы встретились, он рассказал, что после того, как я попал в госпиталь, он летал с капитаном, присланным из наземных войск, штрафником. Такой случай был. Но механиков не было. Механик летел, только когда перебазировались: там можно было вдвоем лететь.


– Награждали за сколько вылетов? Была какая-то норма? Я знаю, что у летчиков-штурмовиков за 11 боевых вылетов давали орден Красной Звезды, за 100 боевых вылетов летчик получал Героя. Со стрелками такое было? Была какая-то разнарядка?

– Почти все воздушные стрелки получили какие-то награды. Но вылетов стрелки делали очень мало. Жизнь воздушного стрелка была кратковременной: 10–12 вылетов. Мне посчастливилось сделать 61 боевой вылет. Это самое большое количество боевых вылетов в полку у воздушного стрелка. Летчики имели больше вылетов: но у них вылеты учитывались не только на штурмовиках, но и приплюсовывались вылеты на предыдущих самолетах. Когда после госпиталя я попал уже к Герою Советского Союза Кобзеву, он совершил 220 боевых вылетов и получил звание Героя.


– Деньги платили?

– Да, но я не помню сколько. 36 рублей на каком-то этапе давали. Старший сержант получал, по-моему, 36 рублей.


– На вашем самолете что-нибудь было написано?

– Мы не писали ничего. Это истребители писали, указывали количество сбитых самолетов.


– Потери, это в основном ранения у стрелков?

– Обычно убивали стрелка, ранения были редко.


– Как вы считаете, какое соотношение потерь: летчик и стрелок? Кого чаще?

– Конечно, чаще стрелка. Если из 12 человек нашей группы только 2 остались живы!


– Какие вылеты самые опасные?

– Чем опаснее, тем интереснее. Это же здорово смотреть, как щепки летят от дотов и дзотов, как танки горят, как егеря разбегаются, бегут из окопов!


– Не было желания избежать вылетов на Луастари, который забрал много жизней?

– Там очень много погибло. Но желания туда не летать не было: даже наоборот. У нас на командном пункте в Мурмашах перед вылетом летчики, включая Орлова, написали такой призыв на стене, плакат: «Мы летим отомстить за гибель Камышанова. Смерть фашистским оккупантам! Мы не пожалеем своей жизни! Мы погибнем, но отомстим!». И надо же такому совпадению случиться – они погибли. Вот такой был плакат, который, кстати, зафиксирован в архивных материалах Подольска. Вот такой был призыв от имени летчиков, которые летели на опасное задание на Луастари.


– Взаимоотношение в вашем экипаже – это настоящая мужская дружба. А в других экипажах как было? Бывало такое, что стрелок и летчик никак не могут ужиться?

– Бывало, что меняли состав экипажа. Или стрелок погиб, или летчик заболел или погиб. А вот мне посчастливилось летать с тремя командирами.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация