– Радиодисциплина разговоров соблюдалась? «Галдежа» в эфире у вас не было?
– Нет. Когда летишь на задание, заранее такая команда: «Всем молчать, только слушать!» Только командир имел право, но и он тоже молчит до цели, чтобы обнаружить нас не могли. Мы летали всегда низко. Я не знаю, были у немцев локаторы или нет. Но мы летали всегда низко. А уже ближе к цели поднимались выше восьмисот метров, отработали цель и опять над елками домой.
– А высоту как набирали? Горку делали? Или постепенно набирали?
– Постепенно, до цели еще не доходя, перед самой линией фронта, чтобы не просто было бы в нас попасть. Ведь когда ты низко, не только зенитки, все стрелять начинают…
– Ваш стрелок кого-нибудь сбивал?
– Стрелял и попадал, но не сбивал.
– А в полку были случаи, когда стрелки сбивали самолеты противника?
– Я знаю точно, что какой-то стрелок сбил атакующий истребитель.
– Боезапас у стрелка был сто пятьдесят патронов, не маловато?
– Нет, хватало. Нормально. Потому что когда группа идет, на группу истребители не очень-то и нападают.
В Эстонии на нас несколько раз истребители нападали, мы сразу в круг становились, и они даже и не подходили близко.
– А такой маневр, как «ножницы», Вы применяли?
– «Ножницы»? Да, я такой прием знаю, но я не применял.
– А сколько примерно самолетов, минимальное количество, нужно, чтобы встать в круг?
– Четыре-шесть, уже нормально. (Считалось, не менее 6, 4 – мало, дистанция между самолетами великовата. – Р. О.)
– Ваше мнение о финских и о немецких истребителях?
– И те и другие хорошо стреляли. И мне попало от них под Выборгом, как врезали, еле-еле добрался…
– Немцы в мемуарах пишут: «Прилетела толпа русских – сто самолетов, мы парой взлетели и начали их сбивать. Одного, другого, третьего». А наши: «Немцы нападали только тогда, когда преимущество в численности получали». А Ваш опыт какой?
– Вопрос хитрый такой… Я бы ответил так: они нападали только тогда, когда чувствовали, что не напрасно будут атаковать.
Поврежденный Ил-2 872-го ШАП (пилот не известен)
Я вам уже рассказывал про полет, когда я фотографировал результаты нашего удара по их аэродрому и остался один. Сначала пара появилась, но не атаковала. Стерегли меня, воздушный бой лишь изображали, наверное, для начальства. Но вот когда еще две пары подошли, тогда уже начали стрелять по мне. Я активно маневрировал… Но уйти от них удалось все же благодаря вмешательству наших зениток.
– Чем занимался ваш полковой врач? Я так представляю, раненых у вас было немного, чаще или не вернулся, или цел?
– Именно по этой причине, когда мы воевали, у нас врача не было, а была медсестра.
Вот после войны, когда я в транспортной авиации летал, у нас в полку был свой врач. Перед каждым вылетом мне дают задание и полетный лист. Все подробно расписано. И нужна отметка врача. А он знает, какие нормальные показатели у каждого, и проверяет пульс, давление, температуру. Проверил и печать шлеп – «разрешаю вылет».
– А на войне у вас медицинского контроля фактически не было? По правилам, в авиационном полку был врач, который должен был заниматься медицинским контролем и, конечно, первичной помощью раненым. У вас такого не было или на сестру возлагалось?
– Врача в полку я что-то не помню…
– Посмотрите список погибших, возможно, вы вспомните подробности.
– Белов Николай Андреевич. Я был в его эскадрилье. «Не вернулся с боевого задания, сбит». (Выписка из документа ЦАМО: Экипаж: комэск капитан Белов Николай Андреевич (1919 г.р., Калининская обл., Старицкий р-н) и стрелок Пушев Виталий Петрович (1920 г.р., Чувашия). Не вернулся с боевого задания 15.4.1944 из района Пскова. – И. Ж.)
Упал он южнее Пскова в районе Снегирева, Неклочь, Дубяги, Тямша. Мы работали по линии фронта. Причем ни зениток, ни истребителей не было. Он пикировал, видно было, что бомбил, стрелял… Но не стал выводить. В землю воткнулся. При ударе самолет почему-то не взорвался, мотор сорвался и вылетел метров на двадцать… Я еще заход сделал, низко, самолет Белова сфотографировал и полетел домой. Привел четверку. На подходе к аэродрому, полевой аэродром Желча был южнее Гдова, взаимно обменялись позывными. Радио тогда уже хорошо работало. Спрашивают: «Кто ведет? Кого нет?» – «Белова, – говорю, – нет…»
Когда сели, подходят, спрашивают: «Где?» Я говорю: «Пускай фото сделают…»
Фотоаппарат отнесли в фотолабораторию к Пете Савановичу, он сделал планшет, на котором все было видно: их территория, окопы, траншея, самолет, мотор… И ведь никто не стрелял… Или сознание потерял, или с самолетом что-то случилось, скорее всего.
Так, дальше… Давыдов Миша. (Давыдов Михаил Митрофанович (1922 г.р., г. Ташкент), мл. лейтенант, пропал без вести 19.6.1944. Стрелок неустановлен. В этот день полк потерял трех пилотов и трех стрелков. – И. Ж.) С Карельского перешейка из-под Выборга возвращались, и его пропажу мы обнаружили, пролетая в районе Зеленогорска. Летели домой в Левашово, Зеленогорск справа от меня, три-пять километров, группа летела над лесом. Мы летали только над лесами. Ну, зачем летать над городом, мешать людям жить. Смотрю, нет одного самолета. Куда он делся? Предложил: «Давайте станем в круг».
Мы круга два или три сделали. Его позывной я не помню сейчас. Я его вызывал, вызывал. Тихо.
В ваших документах: «Пропал без вести». Правильно. И до сих пор не знаю. Ни в погибших, ни в живых нет его. Если бы упал, он бы загорелся. Но пожара не обнаружили.
Я так и командиру доложил: «Мишка Давыдов пропал без вести!»
– Вы видели, как самолеты товарищей сбивали?
– Я видел сам, как сбили моего лучшего друга Колю Трипольского. Мы вместе с Колей Трипольским из Краматорска в полк прилетели. Мы учились вместе в школе, в аэроклубе, в летной школе, и воевали в одной эскадрилье.
В тот день полетели вместе, и он там остался… Тогда сперва я в район Печоры на разведку сходил. А потом мы полком шестерками на этот немецкий аэродром… Вот где возня была! О-о-о! Какие-то новые разрывы зенитные, такого я еще не видел: круглые голубые шапки. Весь аэродром накрыли мелкими шапками. И вот в него зенитка попала. Вижу: у него «нога» выпала, мотор стал плохо работать, и самолет пошел вниз… Сел на опушку леса на той стороне реки Великая. Стрелок дал ракету, вроде сигнал «живы». И все… Больше мы ничего не знаем. (Экипаж: мл. лейтенант Трипольский Николай Васильевич, стрелок Перепелица Николай Семенович. Сбит истребителем 8 апреля 1944 года. – И. Ж.) А больше я так подробно не видел…
