Статья вброшена в Интернет, и каждый желающий может с ней ознакомиться. Так вот Схиммельпеннинк обязался «подробно рассмотреть роль (Пржевальского), как офицера, активно участвующего в военной разведке Центральной Азии».
Скажу сразу, подробно рассмотреть роль Пржевальского ему не удалось. А что же удалось? Собственно то, ради чего и задумывалась эта статья. Заокеанский исследователь открывает нам глаза: «Пржевальский был откровенным “ястребом”». В этой связи возникает закономерный вопрос: а кем должен быть офицер Генерального штаба? «Голубем мира»? Горе той державе, в Генштабе которой будут служить такие «голубки».
Всю жизнь с юности провел он в армии, и другим быть не мог. В 16 лет, окончив Смоленскую гимназию, Николай поступил на военную службу. Его определили унтер-офицером в Рязанский пехотный полк. Будучи мальчиком мечтательным, романтичным, читая о героических защитниках Севастополя, он мечтал о подвигах, о славе. Однако гарнизонная служба оказалась совсем иной: муштра на плацу, стрельба на полигоне, караульные наряды, а вечером — картежные баталии. А молодой унтер больше любил одиночество, охоту. Побродить с ружьецом в окрестных лесах, вот отрада.
Тем не менее служебную лямку он тянул исправно. Став прапорщиком, получил назначение в Полоцкий пехотный полк. К тому времени его все больше увлекало изучение природы. В свободное от службы время Николай пристрастился к чтению. Его интересовали книги по географии, зоологии, ботанике.
Тогда же Пржевальский остро почувствовал нехватку знаний. В Смоленской гимназии учился отлично, был в числе первых учеников, да вот мало что вынес оттуда. Позже, в своей автобиографии Николай Михайлович напишет, что «значительное число предметов и дурной метод преподавания делали решительно невозможным, даже при сильном желании, изучить что-либо положительно. Подбор учителей, за немногими исключениями, был невозможный, они пьяные приходили в класс, бранились с учениками, позволяли таскать их за волосы».
С годами гарнизонной службы приходило желание изменить свою унылую и однообразную жизнь. Он подает рапорт о переводе к новому месту службы, на Амур, поближе к неизведанным краям. Уже тогда Пржевальский мечтает о путешествиях.
Однако вместо понимания от полкового начальства он получает взыскание — трое суток ареста. Но это не останавливает молодого офицера. Пржевальский основательно готовится и успешно поступает в Академию Генерального штаба. Там он пишет и публикует свое первое литературное произведение: «Воспоминания охотника». Но это, как говорится, только разминка пера. Наряду с сугубо военными предметами, его увлекает история, естествознание, география. Николай Михайлович представляет сочинение «Военно-статистическое обозрение Приамурского края». Оно представлено в Русское географическое общество, встречено весьма доброжелательно и заинтересовано, и слушатель академии избирается действительным членом этого уважаемого общества.
Однако не забудем, увлечения увлечениями, но Пржевальский человек военный, офицер, и после окончания академии он отправляется не в путешествие, а на подавление польского восстания. Кстати говоря, отправляется добровольно, как и большинство его товарищей по академии.
По сути, это был первый боевой опыт Николая Михайловича. Впоследствии в ходе экспедиций ему не раз придется браться за оружие: участвовать в разгроме «манзовских» банд, отражать нападение разбойников на отряд.
Позже в своих воспоминаниях о таких боях Пржевальский будет вспоминать: «Словно туча неслась на нас эта орда (300 всадников-тангутов.—М.Б.) дикая, кровожадная… А впереди своего бивуака, молча с прицеленными винтовками, стояла наша маленькая кучка—14 человек, для которых теперь не было иного исхода, как смерть или победа».
Так что тот первый боевой опыт очень пригодился Пржевальскому в будущем.
После подавления польского восстания Николая Михайловича назначают преподавателем военной географии в Варшавское юнкерское училище. Надо признать, что его лекции пользовались большим успехом.
Однако Пржевальский не оставляет своей мечты — отправиться в первое путешествие. Он пишет рапорт с просьбой перевести его в Сибирь и, наконец, добивается своего.
По пути к новому месту службы он заезжает в Петербург, обращается с просьбой организовать экспедицию в Среднюю Азию. Однако получает отказ. Потом известный путешественник П. Семенов-Тян-Шанский объяснит это тем, что «Пржевальский был в научном мире еще малоизвестной величиной и дать пособие ему на его предприятие, а тем более организовать под его руководством целую экспедицию, Совет общества не решился».
Не видит пока в Пржевальском достойной кандидатуры и военная разведка.
Но это не смущает Николая Михайловича. Уже через несколько месяцев, весной 1867 года он отправляется в свое первое путешествие на реку Уссури. Оно стало «пробой сил», как считал сам Пржевальский.
Несмотря на боевые действия, направленные против хунгуз-ских бандитов, молодой офицер и его помощники сумели выполнить большой объем разведывательной работы — они достигли краев, куда еще не ступала нога европейца, и по свидетельству того же Схиммельпеннинка, «нанесли на карту область размером больше Британии».
По результатам экспедиции Пржевальский от родного военного ведомства заслуженно получил чин штабс-капитана, а от Географического общества — серебряную медаль.
В 1870 году Николай Михайлович организует свою первую, так называемую, центральноазиатскую экспедицию в Монголию. На этот раз и военное ведомство, которое возглавляет известный реформатор Д. Милютин, и Императорское Географическое общества горячо поддерживают стремление путешественника. А в чем же собственно дело? Да в том, что государство Российское крайне нуждается в разведсведениях. Петербург интересует, что происходит на обширных территориях вблизи его азиатских границ. Ведь Россия и Англия вели, по определению Киплинга, «Большую Игру», и соперничали друг с другом. И соперничество это распространялось между русскими владениями на севере и британской Индией на юге, разумеется, включающие территории Монголии и Тибета.
По некоторым данным, в Синьцзяне продолжалось восстание. Китайцы были вынуждены покинуть эти земли, а местные племена вели войну друг с другом. Северный сосед с тревогой следил за событиями в Синьцзяне. В начале 1871 года в столице Российской империи было принято решение: для охраны и обороны русских торговых интересов ввести в Монголию воинские части. Подавалось это, разумеется, как помощь китайскому населению в Илийском крае. Однако, чтобы двинуть войска в незнакомую неизученную местность, нужны разведывательные данные. А Центральная Азия, включающая Синьцзян, Монголию и Тибет, по словам одного из современников Пржевальского, «была областью, о которой известно меньше, чем о черной Африке».
Важно в этой связи отметить и еще одно обстоятельство, которое способствовало поддержке экспедиции Пржевальского на самом высоком государственном уровне. «Переварив» уроки Крымской войны, передовые военные умы России проявляли большой интерес к применению передовых методов ведения войны. Главным «закоперщиком» в этом деле был профессор Николаевской академии Дмитрий Милютин. Возглавив военное министерство и став генератором реформ Александра II, он твердо добивался от генералов и офицеров армии и флота осознания важности военной географии и военной статистики.«… Чтобы успешно вести войну, — подчеркивал он в своей работе «Критическое исследование военной географии и военной статистики», — у нас должны быть фундаментальные сведения о том, где мы будем бороться, с информацией о средствах, и другая статистика, касающаяся этого региона, а также то, что касается материальных и моральных ресурсов воюющих сторон».
