По возвращении из последней командировки контр-адмирал Иван Павлович Сакулькин возглавит управление в ГРУ Генштаба.
В 1991 году уйдет в отставку.
ВОЗВРАЩЕНИЕ В АДЕН
Путь полковника Владимира Ованесовича Наона был извилистым и трудным. Мечтал быть военным моряком или летчиком, а стал — танкистом. Желал служить на Севере, но всю жизнь прослужил на юге. Всей душой рвался в командиры, но закончил инженерный факультет Бронетанковой академии и был зампотехом. Любил английский язык, а попал на арабское отделение.
И вместе с тем он был лучшим курсантом своего училища, передовым взводным в дивизии, его прочили из зампотеха па должность командира полка. Но Наон стал военным разведчиком. Служил помощникам военного атташе Советского Союза в Египте, военным атташе в Народной Демократической Республике Йемен.
«Хочу быть танкистом…»
Володька Наон сколько помнил себя — столько мечтал стать военным. Только военным. От роду ему было семнадцать лет, но характер еще тот — упертый, резкий. Ежели что задумает, обязательно своего добьется.
Отец не одобрял решение сына. Хотел видеть Володьку студентом университета. Да только что ж от его хотения. Попытался убедить, да толку никакого. Наон-младший и слушать не желал про студенческую жизнь, грезил офицерскими погонами.
Ованес Наон был секретарем райкома партии Адлерского района Сочи, руководил тысячами людей, и делал это вполне успешно. А вот с сыном совладать не смог. Володька, несмотря на молодость, был сам себе голова.
В конце концов отец сдался, махнул рукой. Хочешь стать офицером — езжай. И вчерашний выпускник школы Владимир Наон махнул в Летппрад, в знаменитую «фрунзенку» — Военно-морское училище им. М.В. Фрунзе.
Прошел медкомиссию, успешно сдал экзамены. А на «мандатке» начальник училища, старенький, седенький адмирал (во всяком случае, таким он показался семнадцатилетнему парию), сказал: «Давай, сынок, расскажи свою биографию». А что тут, собственно, рассказывать: родился, учился, не женился. Вот и начал Володька с того момента, как появился на свет. Отчеканил, как положено: «Родился в 1933 году…» Хотел было перейти к делам школьным, да видит, у адмирала лицо от удивления вытянулось:
— Так тебе сколько лет, сынок? Семнадцать, что ли?
— Семнадцать, — подтвердил Наон.
— А ведь мы с восемнадцати принимаем. Таков закон.
Адмирал развел руками.
— Приезжай на следующий год.
Володька чуть не заплакал от обиды. Как это на следующий год. А до восемнадцати как ему жить?
Но, как говорят, выше головы не прыгнешь. Собрал вещички и двинул в дорогу. Только не домой, а в Батайск, в военное авиационное училище. Наон не собирался сдаваться. Тем более знал, в Батайском авиационном учат летать на реактивных самолетах.
Но и там его быстро вычислили как «малолетку» и отправили к месту постоянного жительства. Вернуться домой, к отцу, означало пойти в университет. А он мечтал о курсантской жизни. Однако мечты мечтами, а возвращаться пришлось.
Володька добрался до Краснодара и от нечего делать коротал время на вокзале, ждал поезд на Адлер. Случайно познакомился с ребятами, тоже выпускниками школы. Они ехали в Саратов — поступать в танковое военное училище. Те, видя его настроение, естественно, спросили: «Че киснешь?» Рассказал. И про Ленинград, и про «фрунзенку», и про Батайск. Пацаны поначалу притихли, осмысливая сказанное, а потом кто-то неожиданно предложил:
— А, была — не была, давай с нами, в Саратов. Может, повезет.
— Поехали… — поддержали другие.
— Да что толку, — отмахнулся Володька. — Опять домой отправят.
— Авось не отправят, — успокаивали его ребята, — бог любит троицу…
Это был серьезный аргумент, и Наон, подхватив свой чемоданчик, поспешил за своими новыми товарищами.
В Саратове все повторилось заново: медицина, экзамены, мандатная комиссия. У него были справки из обоих училищ об успешной сдаче вступительных испытаний, но Владимир их зажал, не показывал. Ведь ясно — предъяви справку — и сразу вопрос: а почему не приняли? Потому и пошел он в третий раз по большому кругу, все сдал, выдержал, а на «мандатке» его опять завернули.
Вышел из кабинета, на душе кошки скребут, присел в комнате дежурного, вытащил из кармана куртки свои любимые спортивные значки.
— Твои, что ли? — спросил через плечо курсант с повязкой помощника дежурного на рукаве.
— Мои, — отозвался со вздохом Володька.
— А чего невесел, голову повесил?
— Да в училище не приняли.
— Как не приняли? — удивился помдеж, — с такими значками. Да я с ними в любое военное училище поступлю.
Наон удивленно поднял голову. Курсант ткнул пальцем в значок второго спортивного разряда.
— Это по какому виду?
— По самбо.
— А тот?
— По боксу… У меня еще грамоты и дипломы есть, — с надеждой сказал Володька.
— Так вот, завтра натягивай все значки па грудь, бери под мышку дипломы и вперед на мандатку. Только не стесняйся, будь понаглее. Точно примут, это я тебе говорю…
Назавтра Владимир Наон так и сделал — переступил порог кабинета, где заседали члены мандатной комиссии, — вся грудь в значках, а под мышкой — сверток с грамотами.
Начальник училища, генерал, бывший кавалерист, удивился:
— По-моему, ты вчера был, Наон.
— Да, был, вы меня не приняли. Но я хочу стать танкистом. Я, что, виноват, что родился на год позже?
Генерал аж из-за стола подскочил от такой наглости. Захотел разглядеть поближе нахала, подошел и остановился. Стал рассматривать значки и, подобно вчерашнему помощнику дежурного, спрашивал: это по какому виду спорта, а это?..
Увидев сверток, попросил развернуть. Читал, удовлетворенно качал головой. Потом возвратился за стол комиссии.
— А впрочем, ему уже восемнадцатый год. Я в его лета уже шашкой беляков рубил. Ничего, жив, здоров. И он выдержит, парень крепкий, спортивный, — подвел итог генерал, оглядев членов комиссии. — Наон Владимир Ованесович, вы зачислены в училище. Думаю, возражений нет.
Возражений не было. Так Владимир стал курсантом Саратовского танкового командного училища.
Через два года его в числе лучших курсантов в качестве поощрения переведут в Ульяновское гвардейское танковое училище. Практиковался в ту пору подобный вид поощрения. Хотя был весьма спорным. Курсантов срывали из родного училища, из привычной обстановки, коллектива и отправляли к новому месту учебы. Тем более что в Саратове обучение шло на тяжелых танках, а в Ульяновске на средних.
Пришлось курсанту Наону срочно догонять своих товарищей по роте, которые уже два года учили средний танк. Но тем не менее догнал.
